СТАЛИН, ЛЕНИНИЗМ
И ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА
Крайняя
раздробленность левого фланга в России проявилась не только в организационном
плане, но и, что самое опасное для нас - в идейном. Общепринятое деление
на "троцкистов", "маоистов" и "сталинистов"
внесло и безусловно продолжает вносить крайнюю путаницу, затушевывая для
коммунистов первостепенную задачу - отстоять теорию и практику революционного
ленинизма от новейших его вульгаризаторов, со времен Горбачева отстаивающих
"примат общечеловеческих ценностей над классовыми" и без конца
твердящих об исчерпанности теории классовой борьбы и диктатуры пролетариата
в современных условиях. В одном ряду с такими теориями как "маоизм",
"геваризм" и даже "троцкизм", ленинизм рассматривается
уже не в качестве марксизма в его современном воплощении, но всего лишь
одним из "направлений" марксистской мысли, созданной и примененной
к условиям российской действительности. Отрицание международного характера
революционного ленинизма, подчеркнутого в свое время еще Сталиным, размывает
идейную базу международного коммунистического движения, облегчая проникновение
в нее современной буржуазной идеологии идеализма, надклассовости, и проч.
В этой связи, особенно яростной становится атака буржуазных представителей
философской мысли на теоретическую и практическую стороны строительства
социализма в СССР и оценку роли в нем личности И.В. Сталина. И пока одни
отряды коммунистического движения опасаются любого упоминания о Сталине,
противопоставляя ленинизму и марксизму вообще т.н. "сталинизм",
якобы ничего с ними не имеющий, другие неустанно декларируют свою верность
Сталину, говоря о "законченности" его теории по отношению ко
всем краеугольным вопросам марксизма-ленинизма. Но, так или иначе, отделываясь
стандартными клише в адрес вождя диктатуры пролетариата, как правило,
по случаю юбилеев, коммунисты отдают теоретическое и практическое наследие
эпохи Сталина на откуп классовому противнику, давно паразитирующему на
личности Сталина, дабы сорвать впечатляющие аплодисменты давно мечтающих
о "твердой руке" масс.
ДЕКЛАССИРОВАННЫЙ
"СТАЛИНИЗМ"
"Похоже,
советские руководители совсем отказались от такого меча как Сталин, выбросили
этот меч. И теперь этот меч подняли наши враги, чтобы убивать им нас".
Слова мудрого Председателя Мао, произнесшего их немногим позже "разоблачившего"
"культ личности" ХХ съезда, оказались пророческими. Молчаливое
согласие коммунистической партией Советского Союза публичного осуждения
"методов" Сталина не случайно привело к расколу, а затем и кризису
всего всемирного лагеря социализма. Огульная критика и отказ от теоретических
положений времен Сталина, имевших непреходящее значение для коммунистов
всех стран, неизбежно готовило почву для будущей атаки со стороны империалистического
лагеря на теорию ленинизма. Ибо именно Сталину марксисты были обязаны
не только научным, подтвержденном на практике, обоснованием идеологии
ленинизма в ряде крупных сталинских работ ("Об основах ленинизма",
"К вопросам ленинизма", сборник "Вопросы ленинизма"),
но и самим термином "ленинизм", введенным Сталиным для обозначения
всего ленинского наследия. Согласно И.В. Сталину, ленинизм есть марксизм
эпохи империализма и пролетарской революции, а точнее - "теория и
тактика пролетарской революции вообще, теория и тактика пролетарской революции
в особенности" (Сталин И.В., "Об основах ленинизма"). Особо
Сталин отмечал международный характер ленинизма, краеугольный камень которого:
учение о диктатуре пролетариата, не при каких обстоятельствах не должен
был подвергаться забвению. Конечно, тенденции объявить ленинизм чисто
национальным явлением, дабы заняться строительством "национального"
социализма и избавится тем самым от диктата, а на деле, направляющей роли
Советского Союза, имели место в социалистическом лагере еще со времен
Броз Тито, которого окрестят отцом югославской модели социализма. Но если
"титоизм" стал причиной знаменитой конфронтации Сталина и Тито
и при жизни Сталина не мог окончательно выбить Югославию из соцлагеря,
то уже после марта 1953 г. а особенно после 1956 г., данные тенденции
проявились заметнее. Отказавшись от тезиса укрепления диктатуры пролетариата,
а также признав ошибочным сталинское положение об обострении классовой
борьбы по мере продвижения к социализму, советское руководство стало всячески
поощрять плюрализм (разнообразие) мнений относительно методов строительства
социализма в различных государствах социалистической ориентации. Подчеркивался
также принцип мирного сосуществования государств с различным общественно-политическим
строем. Вслед за Югославией о строительстве социализма с "национальными
особенностями" заявили лидеры коммунистических партий Италии, Франции
и Испании. Осуждая "сталинизм" как явление политической жизни,
они в своих программных документах отказывались от принципа руководящей
роли коммунистической партии в системе диктатуры пролетариата и провозглашали
принцип многопартийности, являющийся непременным атрибутом любой буржуазной
республики. Так были заложены основы т.н. "еврокоммунизма".
Особое положение в мировом коммунистическом движении занял социалистический
Китай. Первоначально Мао Цзедун занял позицию против ревизии ленинизма,
содержавшейся в программных решениях ХХ съезда. Но затем, по мере борьбы
с "ревизионистской Москвой", сам Мао на первый план выдвигал
идеологию "маоизма", который был объявлен вершиной марксистско-ленинского
учения, "марксизмом-ленинизмом эпохи всеобщего крушения империализма
и торжества социализма во всем мире".
Если
в первые годы после смерти И.В. Сталина общественно-политическая мысль
в СССР достаточно осторожно отмечала, что атака со стороны империалистического
лагеря на "сталинизм" (этот термин активно использовался на
Западе, особенно в буржуазной печати, хотя сам Сталин данного термина
нигде не употреблял) есть ничто иное, как борьба с коренными положениями
марксистско-ленинского учения, чем подчеркивалось значение эпохи строительства
социализма для судеб дальнейшего развития марксизма, то ХХ съезд его критикой
"методов Сталина" подготовил почву не только для противопоставления
сталинизму ленинизма, но и в конечном итоге - для ревизии самого ленинского
учения. Этим не преминула воспользоваться буржуазия, чтобы использовать
безусловный авторитета Сталина в прямо противоположных социализму целях.
Подобно мечу, поднятому врагами, Сталин был обращен против самих коммунистов.
И логика была проста: если сама КПСС признает, что Сталин отошел от марксизма,
но авторитет вождя при этом в сознании масс неизменно растет, значит это
та личность, которую можно использовать в качестве национального, оторванного
от идеологии, символа. Не случайно, так велик в народе был авторитет Андропова,
прославившегося в свой недолгий срок на посту лидера СССР усилением дисциплины
на производстве, как представлялось массам, "в духе" И.В. Сталина.
Подобные настроения в обществе уловил и советский поэт Феликс Чуев, всегда
склонявшийся к надклассовой "державности" и поклонению исключительно
личности Сталина, ставя генералиссимуса в один ряд с великими русскими
самодержцами - собирателями Державы.
Ныне,
данную тенденцию подхватила буквально вся патриотическая пресса, которая
(устами таких изданий как "Завтра") вопит изо всех сил: "Мы
- сталинисты!", рисуя при этом в духе Чуева образ "нового"
Сталина - "державника", "великого русского патриота",
единственного выразителя "русской идеи", "красного монарха",
не имеющего ничего общество с социализмом и пролетарской диктатурой. Современные
"государственники" и "патриоты красной и белой России"
ничего не желают слышать о Сталине как авторе таких классических работ,
как "Анархизм или социализм?" (1907 г.), "О диалектическом
и историческом материализме" (1938 г.) или "Экономические проблемы
социализма в СССР" (1952 г.). Их "Сталин" отказался от
марксизма, восстановил идеологию государственного патриотизма, сблизился
с Русской православной церковью, возвратил утраченные после гражданской
войны "исконно русские" территории в лоно империи и, подняв
тост во славу русского народа, произнес сакраментальную, правда, так и
не подтвержденную документально, фразу: "Я не грузин. Я - русский
грузинского происхождения!"... Сверх того, их трактовка "сталинизма"
- это уже не определение троцкистов, представлявших Сталина в качестве
вождя бюрократии, узурпировавшего государственную власть и ликвидировавшего
завоевания Октября. Сталинизм для них "комплекс представлений и мер,
которые - суть русский фундаментализм". Надо ли говорить, что данная
тенденция близка и даже выгодна правящему классу в России. В отсутствие
собственной идеологии, он вынужден искать символы, которые способны были
бы объединить всех, разделенных ныне по социальному признаку граждан.
Сталин марксист для этого не подойдет, а вот Сталин "державник"
(да еще в союзе с Русской православной церковью!), к которому вот уже
десятилетие апеллирует вся "патриотическая" оппозиция, подходит
для этой цели идеально.
ПОДЛОЖНЫЕ
"СТАЛИНИСТЫ"
"Сталин
очень близок всем в "этой стране". - пишет "Завтра"
по случаю 125-летия И.В. Сталина (декабрь 2004 г.). - По факту в России
- все сталинисты. Проклинающая и ненавидящая Сталина политическая, бюрократическая,
финансовая и культурная элита нынешней России - вся вышла из сталинской
шинели… Сталинские эмоции, методы мышления, стиль и магизм поведения пронизывают
управленческую культуру, будучи основой любой власти (курсив наш - С.Р.)
в России - вчера, сегодня, завтра". И еще: "…если есть в нынешней
России что-либо капиталистическое, модернизированное, постиндустриальное
- то все это описывается одним именем "Сталин". Он не красный
и не белый. Не орел и не решка. Не левый и не правый. Он - широк и всеобъемлющ,
как сама Россия". В этом же номере подстать передовице и статья председателя
ЦК КПРФ Геннадия Зюганова под характерным названием "Великий русский
патриот", вариант которой опубликован также и в "Правде"
под заглавием "Строитель Державы". В этой статье доктор философских
наук Зюганов превращает И.В. Сталина на радость всем псевдоисторикам и
откровенным хулителям советского строя типа Волкогонова и Сванидзе, находящихся
со времен Яковлева в одной обойме, в настоящего империалиста, не поступавшегося
во имя своей цели никакими жертвам. Более того, по давно отработанной
схеме, Зюганов намеренно противопоставляет Сталина, как "собирателя
Державы", революционерам-большевикам - "догматичным фанатикам
"перманентной революции" - под напором которых, по словам доктора
Зюганова "геополитика в России умерла" и восстановлена была
лишь при Сталине.
"Сталинская
геополитическая модель в ее полном развитии, - пишет далее доктор Зюганов,
- как раз и явилась исторически выстраданным синтезом двух извечных русских
геополитических подходов. Имперского - с его идеей государственной самодостаточности.
И панславистского - с его идеей славянского Большого Пространства".
Вместе с тем, апеллируя исключительно буржуазной терминологией и оставляя
за скобками такие понятия, как пролетарское государство, диктатура пролетариата,
марксизм, доктор Зюганов записывает И.В. Сталину в союзники таких видных
деятелей белой эмиграции, как Ильин и Солоневич. Их идеи, по мнению Зюганова
"служили делу укрепления государства и повышению национальной безопасности
СССР". Здесь нам остается только пожалеть, что доктор философских
наук "забыл" упомянуть такого видного деятеля белой эмиграции,
как генерал Антон Деникин, который, кстати, как и другой эмигрант, поэт
Иван Бунин, с сочувствием следил за успехами Красной Армии в борьбе с
немецко-фашистскими захватчиками. Однако насколько их идеи могли "служить
делу укрепления" первого в мире государства рабочих и крестьян, можно
судить по их отношению к Великой Отечественной войне, в ходе которой решался
вопрос о самом существовании Советского государства - "большевистской
совдепии", как презрительно именовала его белая эмиграция. Денинкин,
к примеру, ни на минуту не сомневался, что "Русская армия",
освободив Европу, повернет штыки против "подлинного врага русской
государственности" - большевизма. Даже спустя двадцать лет (!) после
гражданской войны в России Деникин (а вместе с ним - вся белая эмиграция)
не оставил своей ненависти к подлинным творцам новой эры человечества
- революционному пролетариату: рабочим, матросам, солдатам и, уж конечно,
красным комиссарам… О примирении "красных" и "белых"
не могло идти и речи.
Это
прекрасно понимал Сталин, который в отношении оценки результатов Второй
мировой войны ни на шаг не отходил с четких классовых позиций ленинизма,
а потому был куда более сильным мыслителем, нежели "русские гении"
Солоневич, Ильин, и проч. Но превратить Сталина в "коммунистического
монарха" не составило бы труда, если бы в конце пятидесятых годов
"разоблачители" Сталина не только изъяли все его труды из библиотек,
но и уничтожили их без остатка. Но произведения Сталина сохранились. А
потому нам, коммунистам, наследникам такого титана человечества как Ленин,
завещавшего распознавать за любыми заявлениями (которые порой намеренно
вкладывают в уста тех или иных политическихдеятелей прошлого или современности)
интересы конкретных классов, негоже судить о товарище Сталине исключительно
со слов тех, кто ныне именует себя "сталинистами".
Окончание в следующем номере...
Станислав Рузанов
Копирование материалов разрешается только с ссылкой на источник (www.trudoros.narod.ru)
|
ВСЕ НОМЕРА
ОГЛАВЛЕНИЕ
|
