Контроль общества над религиозными организациями

   Как-то незаметно прошел 70-летний юбилей знакового события отечественной истории – создания по инициативе Советского правительства Совета по делам Русской Православной Церкви (создан в сентябре 1943 года) и Совета по делам религиозных культов при СНК СССР (создан несколько позднее – в мае 1944 года). Следует отметить, что создание этих органов государственного контроля за деятельностью религиозных организаций встречает взаимно противоположные оценки. С одной стороны, левацкие комментаторы считают этот шаг вынужденной, но не обязательной уступкой сталинского правительства в тяжелые военные годы церковной иерархии с целью сплочения всех патриотических сил внутри страны и контрпропаганды западным союзникам, в государствах которых была сильна концепция «плененной церкви» в СССР. С другой стороны, данный шаг переоценивается сторонниками «белого» патриотизма, представлявшего данное действие (наряду с введением погон, учреждением орденов в честь дореволюционных полководцев и т.д.) свидетельством тайного желания Сталина воссоздать российскую империю по дореволюционному образцу.

   Между тем действия советского правительства носили, прежде всего, прагматичный характер, свидетельствующий об уважении к верующим гражданам страны и понимании ненужности и вредности троцкистской концепции «уничтожения религии» в виде одномоментного и карательного акта. Многие рядовые верующие и значительная часть церковной иерархии выразили поддержку справедливой освободительной борьбе Советского государства с немецко-фашистскими захватчиками и этот шаг воспринимался как дань уважения патриотам.

   Кроме того, развитие социалистического общества ставило задачи последовательного осуществления политики Советского государства в отношении религий, контроля за соблюдением законодательства о религиозных культах. Создание Советов и деятельность их уполномоченных на местах вносило упорядочение в дело церковно-государственных отношений, связи правительства с религиозными организациями, гарантировало религиозным организациям всех конфессий возможность обращения с жалобами и заявлениями в компетентный орган. В 1965 году оба органы были объединены Совет по делам религий.

   Совет был полномочен принимать решения о регистрации и снятии с регистрации религиозных объединений, открытии и закрытии молитвенных зданий и домов, осуществлял связь между правительством СССР и религиозными организациями. Все служители культа в СССР для осуществления своей профессиональной деятельности должны были иметь регистрацию Совета.

   Во главе Совета в разное время стояли выдающиеся государственные деятели Г.Карпов (Совет по делам РПЦ), В.Куроедов, К.Харчев, Ю.Христораднов.

   Отметим, что деятельность Совета в настоящее время активно критикуется выходцами из религиозного антисоветского подполья, а также теми религиозными структурами, которые претендуют на роль в обществе, свободную от «излишнего» общественного и государственного контроля. Светскость государства (кстати, утвержденная Конституцией) видится ими как досадная преграда на пути к клерикализации, стремлению поставить под контроль науку и культуру, образование и политику. Для них деятельность уполномоченных по делам религии (разумеется, не свободная от ошибок и промахов) является образцом попрания свободы вероисповедания.

   Данная точка зрения, подкрепленная все более неоднозначно воспринимаемыми в обществе политическими процессами времен перестройки и гласности, привела в лишению в 1991 году Совета по делам религий регистрационных, распорядительных и контролирующих функций, а затем и полной ликвидации его структур. Однако продолжающаяся уже более двух десятилетий политика известной степени бесконтрольности властей над деятельностью религиозных организаций, как и религиозной жизни вообще, позволяет говорить о необходимости воссоздания светских институтов контроля за религиозными организациями с использованием советского опыта. Мы видим открытое игнорирование определенными церковными кругами принципов светскости и равенства религий перед законом, всплеск религиозного экстремизма и замешанного на псевдорелигиозности радикального национализма, засилия деструктивных сект и небезопасного влияния иностранных религиозно-политических центров на духовную жизнь граждан России.

   Осуществляемый в данное время контроль сравнительно эффективен, на мой взгляд, только в антиэкстремистской сфере. Религиозный экстремизм является благодатной почвой для ксенофобских и сепаратистских настроений. В остальном контроль малорезультативен и подчас создает проблемы на пустом месте, что не может не вызывать недоверие религиозных общин к проводимой государством политике. А многие религиозные общины, чаще сравнительно немногочисленные, не имеют органа, куда они могли бы придти за помощью, советом, содействием, который мог бы поддержать социально значимые проекты и инициативы религиозных кругов. Такой орган мог бы стать третейским судьей в противостояниях и распрях в рядах той или другой конфессии.

   Кроме того, часть религиозных деятелей открыто требует себе не предусмотренных действующим законодательством льгот и преференций (установление сборов, налоговые льготы, права регистрации актов гражданского состояния, особых условий поступления на службу в армию и на госслужбу и т.д.). Если такие «шаги навстречу» будут делаться государством, то они, представляется, должны сопровождаться правом государства установления дополнительных требований к священнослужителям соответствующей конфессии (например, к образованию), обязательному приведению образовательных программ в религиозных структурах в соответствие с требованиями госстандартов. Разумеется, создание такой нормативной базы требует значительных усилий законодателя. Религиозные же организации, не требующие какого-либо особого статуса и господдержки, могут продолжать пользоваться правами независимости от устанавливаемых государством требований при условии соблюдения законодательства о культах.

   В нашей непростой ситуации опыт советского органа по делам религий может являться востребованным и небезынтересным.

   Константин Ерофеев