Обломок и Песчаный. Рассказ-быль

   Первая часть

   Их было три десантника, срочника. Серёжка Неунываемый, а это не прозвище, а фамилия, подчёркнуто интеллигентный Игорь Печин и парень по имени Зелимхан Яхьяев, из Ингушетии. Сейчас, в грузовом портике Песчаного, во всю свою молодую силу, ребята крутили лебедку своей казёной баржи, которую ротный им доверил, охранять и обеспечивать. Чем обеспечивать, не сказал. Только эти слова. И, как сам выразился, убёг по делам. Шел 1960 год. Ребята были, кроме Серёжи, холостые, все как на подбор мускулистые и...полные радужных надежд. Работа шла споро, но скучно. Первым нарушил молчание Серёжка, у которого и весёлая рыжая внешность, и фамилия соответствовали настроению, причем, всегда.

   - Уффф, товарищи, ну и баржа. Это дебаркадер списанный, а не баржа, фу ты, ну ты! Ротный сказал, ухаживайте, ага. Она девушка, что ль?

   Наш интеллигент Игоряша мило потупился. А Зелимхан воскликнул÷

   - Вай, ну зачем так, девушку сравнивать с плоской посудиной? Девушки.., это ж поэзия! Это ж.., девушки.

   Парни молча переглянулись. Они были в зимних бушлатах, почти закрывавших тельняшки. Во Владивостоке в ноябре холода большие, и вот сейчас рванула стихия, которой не ждали. Движимые инстинктом согреться, ребята как по команде прекратилии подкручивать лебёдку и заползли в большую палатку на барже, греться. Как это бывает часто в тех краях, дикий ветер с безумной силой мотнул трос, связывающий с железным колом дебаркадерную лёгкую баржу и...полностью перервал его с безнадёжно громким треском. Баржа покачнулась. И понеслась в сторону залива. Направо, а значит, в океан! Волны поднимались до уровня человеческого роста и захлестали по палубе, по палатке, как пулемётная очередь. Ребята в панике выскочили из своего убежища. Но баржу уже стремительно относило все дальше и дальше от берега.

   Первая часть. Продолжение

   Мокрый, снежный вихрь лишь заставил их, мужественных парней, сосредоточиться в поисках положенных по штату штормовок, которые, к счастью, нашлись в ящике для песка. Наконец, штормовки были в экстренном порядке надеты. Сергей крикнул÷ - В укрытие, товарищи бойцы! Ждём окончания шторма. Будем действовать по обстановке.

   Как сержанта, рядовые его послушались. К счастью палатка была огромной и вместительной. В раздумье сидели все вместе, прижавшись спинами друг к другу. Первым нарушил молчание Игорь.

   - Ребята..., если это вас утешит, у меня есть ручка старинного кортика, это мой талисман. У меня дед линейный капитан был, погиб на "Гордом", в японскую войну. И у него осталась такая шкатулочка, которую и отец бережёт, и мама, и сестра. А мне вот дали в армию, на счастье. Видите, рукоятка слоновой кости, в виде белого медведя, такого, который сделал стойку и сложил крестообоазно лапы на груди. Это старое, боевое оружие. Только загадка, почему медведь...Я говорю сбивчиво, но в общем, вы поняли, посмотрите!

   И Печин заботливо поднес к свету, пробивавшемуся из-под щели брезента как самое большое сокровище. Серёжа хохотнул.

   - Ну, положим, в шкатулку и сестрёнка могла что поместить, купила украшение, ну и выдала за старинный кортик. Да и сломанный. Лезвия-то у него нет! А там, в шкатулке, другие стОящие вещи наверняка, дедовские, бинокль, компАс, ну и всё остальное. А тут девичья цацка, я считаю. А ты, старик, отчего в институт не пошёл?

   Игорь помолчал и тихо произнёс÷

   - Мама хочет, чтобы я на военного инженера учился. А я нет, я кибернетиком хочу стать. И отец..., он уважает мнение мамы. В общем, я решил пойти в армию, обязательно во флот, папа же речной капитан.., а там и посмотрим. Я решил выждать.

   Зелимхан с восточной загадочностью серьезно произнёс÷

   - Жди. Потом помолчал, резко вскочил и вдруг добавил÷

   Что ж мы сидим? Мы же в океане, товарищи, ведь в океане? Как будем выбираться, думаете? И опять слово взял сержант Серёжа.

   - Рядовой Яхьяев, прекратить панику! Ждем конца шторма, он, по моим ощущениям, окончится через часок, другой. И потом выйдем из палатки, посмотрим, что из провианта и оборудования есть у нас. А пока приказываю всем снять штормовки, положить под голову и постараться успокоиться, а если можно, уснуть. И добавил÷

   - У меня жена Танюша в Краснодаре, и сыночек, два года. Мне тоже есть, о чем думать и что вспоминать... И за кого держаться.

   Сейчас его южное приглушённое "г" звучало очень трогательно и как неизбежность происходившего. Ребята послушно улеглись. Шторм все ещё бушевал.

   Вторая часть. Поиски берега.

   Когда парни проснулись, как это часто и бывает на Дальнем Востоке, наступил штиль. Более того, метель перешла сначала в исморось, а потом в малоощутимый мелкий дождь, который страшен лишь муравьям, да и то если они вдоволь напились росы... К счастью, в палатке обнаружились большие запасы сухарей, хрустящих хлебцев, тушёнки и даже сухого молока. Не было горячей воды. Но его можно было разбавлять холодной. Запасов пресной воды было немного. Восемь вёдер. Но и это была небольшая победа. Игорь ликовал÷

   - Вот это, товарищи..., вот это да! Вот это действует талисман. Нашлось почти всё..., кроме спичек. И мы.., и нас отнесёт через сутки, другие, в какую ни есть бухту.

   Зелимхан покачал головой÷

   - Ай, непохоже, дорогой, непохоже. Вот у нас в ауле аксакал один есть, Расул. Он говорил так, что если у тебя спасения наполовину, то считай, осталась капелька, если ты его уже стал пускать в ход. Это житейская мудрость.

   - Ну, Зеличка, -возразил Игорь, - ну почему? И, во-первых, талисман! Я, конечно, комсомолец, как и мы все. Но дедушка! Он человек старорежимный, он человек царского времени и морской офицер. Так вот. Он однажды рассказал, что кому-то из молодых князей подарил сей кортик сам царь еще тот, Александр Александрович, потом передал родственнику, моряку, своему кузену, Александру Михайловичу. Потом, неизвестно как, но кортик сломался, у него отлетело лезвие. А там на латинском и греческом стояло.., я не помню перевод, но такие были слова.., эээ,...как же...А! Вера. Мужество. Победа. И крест, кажется. И никто не мог сказать, откуда он взялся. А потом выяснили, что его сделал в 18 веке один монах и бывший моряк. Он отшельник. А вот медведь, это потому что его звали отец Михаил Беленький. И у него был скит. Вот, видите, какая история.

   Парни над Игорем, конечно, посмеялись. Смесь антисоветчины, на их взгляд, со старорежимной поповщиной. Но для политически незрелого дедушки, пусть и морского офицера, ничего себе история.

   Потянулись мучительно затяжные дни. Ребята аккуратно, впрочем, вели им счет. А баржа продолжала медленное движение и дрейфовала на зюйд, зюйд ост. И то в малоизвестном направлении. Надежда пристать к берегу казалась все призрачней!

   Так прошел долгий месяц.

   Вторая часть. Продолжение

   - Всё, ребята, шабаш! Этот штиль нас прикончит!

   - Запасов всего мало осталось, рыбу тут удить нереально! Ай, беда, Машалла!

   - Ну ты и заныл, атеист вроде, Зелимхан!

   - А что, Серёжка, дорогой , пропадать нам тут, и в такую холодину? Как мама переживёт, дедушка мой? Прадед, сестры мои, весь аул? Может, Игоряша прав. Ну не Аллах так Бог ваш, он поможет. Я не ною, поймите, я выход ищу. Ты не унывать должен. По фамилии. А сам забыл, что помощь придёт, откуда не ждём.

   - Да шут с тобой, уговорил. Вон, обратись к Игорю.

   Зелимхан, в темноте палатки, блеснул белками глаз. Эти белкИ казались розоватыми в темноте.

   - Игорь джан, попроси свой кортик!

   Игорь понял обращённую к нему просьбу. Сестра хозяйка у них в Ленинграде, домработница, крестилась перед иконой, которую привезла из деревни именно вот так, так... Неумело перекрестившись, Игорь благоговейно поцеловал обломок кортика, загадочную рукоятку. Вдруг послышался резкий гудок. Сережа, который сидел всё это время с потупленной головой, уткнувшись в колени, вдруг поднял голову.

   - Пароход ей, Богу, пароход. Только лишь бы не японский, не буржуйский! Вдруг пароход, а, ребята!

   - Дорогой, нам сейчас, что японский, что марсианский. Выйдем, поглядим, машалла!

   - Ребята, как чудесно, правда. Откуда же...

   Парни, без бушлатов, в одних тельняшках, выскочили из палатки. Это был один из лайнеров, теплоходов. Пуская дымоватую пену , он шел мысом прямо на ребят, только постепенно сбавлял скорость...

   Спасение пришло. Это был китайский легкий лайнер. Для переправки пассажиров дальних поселков в городские центры. И, видимо, сейчас неведомый капитан и осуществлял эту легкую перевозку.

   Окончание повести-рассказа. Триумф.

   И это сейчас, когда героев пригласили на фуршет, в честь них как победителей, и сейчас, когда было сказано многое в честь таких настоящих моряков, они чувствовали себя триумфаторами момента. А тогда все казалось позабытой дымкой. И молодая журналистка Наденька Сычёва, взявшая у них интервью для газеты "Краснофлотец", она, о чудо, оказалась из старинной ленинградской, петербуржской, семьи, которая дружила домами с дедушкой Игоря , впечатлилась этим фактом и, обещая написать Игорю после ее отъезда, сказала, что будет очень, очень, очень ждать, и не просто ответного письма. А окончания его службы. И вообще сам товарищ сержант был доволен, что про их роту напишут и в столичных изданиях. А вообще он , Сергей, собой был недоволен, прежним. И это слово, "поповщина". Нет,так нельзя. И Андрюшу, сына, твёрдо решил крестить. Да, партийный. Ну так что. Что-то же их спасло в такие дни, когда курсировали в океане, считай, на плоту, больше месяца! И что он получит повышение, он был рад, но мешали раздумья и ощущение, новые для него, советского парня, пусть и героя. А вот того ротного, который убёг по делам , послали в увольнение и подчистую списали, в силу вопиющей халатности. И Зелимхан...А Зелимхан танцевал с девушкой Верой!

   - Зеличка, Вы такой нарядный, такой свитер. А у вас в селе все так умеют наряжаться?

   - Я джигит, Верочка, и иначе не могу, тем более перед морем , нет, океаном таких синих глаз! -Ах, Вы льстите. Обычные, рядовые глаза.

   - И неправла, неправда! Жаль, гражданское мне разрешили только во время фуршета и, видимо, ради Вас индивидуально. Но Ваше платье, это.., шедевр, какой там мой свитер! И вообще, что за мещанские разговоры об одежде, когда есть Вы?

   - Все льстите, льстите. Ах, я вальс так люблю. После этого твиста дурацкого дышать трудно, а здесь так легко, легко. Раз, два, три, раз, два, три! Вы неутомимы. Уж и я устала. А мы всё кружимся, кружимся. А я все повторяю слова. Как маленькая. И даже стыдно. Но мне не стыдно. Не бывает стыдно от счастья.

   Музыка остановилась. Видимо, менялись пары. Но вот Верин кавалер произнес, тихо обратившись не только к ней, а к какой-то ему самому ведомой аудитории÷

   - Я хочу кружиться с Вами...всю жизнь. А друзья мои, Игорёчек, Сережка, это тоже на всю жизнь. Морское братство.

   На всю жизнь.

   Маргарита Меньшова