Часы рядового

   Продолжение, начало в № 2 (193), №3 (194), №4 (195) , №5 (196)

   - Что будем делать, товарищ сержант? – раздался за моею спиною голос Садыкова. Спросил он меня и заплакал.

   Что ж скрывать, дело прошлое, я и сам еле сдерживал слёзы. Но я знал, что рядом товарищи, которые смотрят на меня и для которых во всём я должен быть примером. И в этот переломный, я бы сказал, критический момент в моей жизни, я вспомнил слова моего отца, который сказал: «Если всадник теряет веру в себя – его конь перестаёт скакать!»

   Эту пословицу, рождённую в глубинных слоях казачьего народа, на протяжении всей войны я говорил своим подчинённым и считаю, что многим она помогла выстоять и преодолеть все невзгоды и тяжести фронтовой жизни. Собрал я в тот момент всю свою силу воли и твёрдым, уверенным голосом сказал: «Подождём до утра, соберём у разбитых орудий все уцелевшие снаряды и в путь. Задача у нас одна – выскочить из окружения, но не только самим, но и вывести боевое орудие».

   Ночь бархатным покрывалом укрыла уставших за день людей. По-прежнему пели в кустах соловьи, да в ближайшем болоте унылым, загробным голосом стонала и плакала согнанная с родного гнезда выпь.

   Первым уснул Садыков, свернувшись калачиком, прижимая к себе старенький, много повидавший на своём веку, кавалерийский карабин. Лунный свет падал и отражался от начищенных до зеркального блеска металлических частей его. Один за другим засыпали и остальные артиллеристы.

   …Длинная автоматная очередь вспорола утреннюю тишину. Стреляли, явно, у лесной сторожки. За считанные секунды мы развернули пушку. Зарядили её осколочно-фугасным снарядом и стали ждать. Кругом стояла мёртвая тишина – для военного времени страшная тишина.

   Сниматься с позиции, не выяснив, что происходит в доме лесника, я не мог. Мелким подлеском, обдирая в кровь руки о колючие кусты шиповника, подполз я к дому лесника. Посреди двора, сжимая в руках окровавленный топор, лежала Александра Николаевна. Рядом хрипела в предсмертной агонии огромная немецкая овчарка с разрубленной головой. Ближе к дому стоял новенький немецкий мотоцикл с пулемётом на коляске.

   В квадрате открытого окна мелькали фигуры трёх немцев. Фашисты ходили по комнате и о чём-то громко спорили. Я обошёл дом стороной, подкрался к открытой двери и затаился.

   Из дверей, таща перед собой большой узел, вышел фашист в серо-зелёном мундире. Я ударил его финским ножом под левую лопатку и отволок, вместе с узлом, за угол дома.

   Виталий Иванович Сулима,

   Сибирский казак

   Продолжение следует