Последняя тайна Григория Р.

   В выходной день потратил немало времени, чтобы пересмотреть фильм «Григорий Р.». Фильм о приснопамятном «старце» Григории Распутине с Владимиром Машковым в главной роли. Фильм так себе. Интересно, что в его оценках сходятся и левые, и правые. Кто-то называет его собранием мифов и анекдотов, кто-то развесистой клюквой. В общем-то неплохая игра актеров не сподобила оживить многочисленные клише и натяжки, схоронить от глаз внимательного зрителя заданность сценария с целью оправдать и превознести «святого старца». Ну да бывает и такое: творцы фильма творят новый миф о праведности Гришки и его высоких покровителей вопреки многочисленным и авторитетным мнениям. Вспомнить хотя бы патриарха Алексия Второго, отказывавшего найти святость в сомнительном поведении Распутина.

   Но вот одна фраза в конце фильма запомнилась мне и сподвигла написать этот материал. Следователь Свиттен (Андрей Смоляков), действующий по заданию Керенского, расследует убийство Распутина. Но вместо сбора компромата на «старца» крючкотвор все больше проникается святостью убиенного. Допрошенные им свидетели (дочка Матрена, подруга царицы Анна Вырубова, тибетский врач Бадмаев и далее по списку из учебника истории) все как один подтверждают праведность Григория Ефимовича. А вот либералы, голубые, английские шпионы и прочие враги народа никак не могли потерпеть рядом с собой такого великого человека. Последним в цепи свидетелей Свиттеном допрашивается отрекшийся к тому времени от престола Николай Романов. Тот идею быть допрошенным встречает в штыки. Свиттен упрашивает бывшего царя ответить на один единственный вопрос: «Мог ли он предотвратить покушение на Григория?». Совершенно невпопад Николай дает Свиттену спасать близких ему людей, после чего следователь организует побег Матрены Распутиной и Анны Вырубовой из охваченного революцией Петрограда в Финляндию. Правда, сама Матрена в своих воспоминаниях утверждала, что бежала она с мужем в Румынию. Но не будем цепляться к мелочам.

   А вот вопрос Свиттена меня задел. А какова роль царя и его ближайшего окружения в убийстве Распутина? Могла ли царская семья, столь фанатично верившая сибирскому колдуну, своими действиями или бездействием приблизить его смерть. В общем-то да. Своей безрассудной и негибкой политикой, массовыми репрессиями, закручиванием гаек, цензурой и полицейщиной, неудачными войнами, Николай II вольно и невольно приблизил свою гибель, трагедию своей семьи и своего окружения, включая Распутина, а также крах правящего класса, на который он опирался и в интересах которого последовательно защищал самодержавие. При этом крах был тотальным и жестким: политический режим Николая Романова был сметен с лица земли двумя революциями.

   Но это в общем. А конкретно? Здесь место для конспирологических предположений. Но ими сейчас многие грешат, почему бы и мне в силу скромных способностей не попробовать себя на этом поприще. При этом я буду руководствоваться старым юридическим принципом: кому убийство выгодно.

   К 1916 году бывший сибирский хлыст и конокрад Григорий Ефимович Распутин достиг пика своего влияния на политическую жизнь страны. Современники не сомневались, что важнейшие назначения на высшие государственные должности империи производились с согласия Распутина. Старец устраивал своеобразные «смотрины» кандидатов на должности премьеров и министров. Распутин позволял себе вторгаться в святая святых – частную жизнь многочисленной семьи Романовых. Известно, например, что Распутин расстроил брак великого князя Дмитрия Павловича (будущего своего убийцы) и дочери царя Ольги. Немало усилий приложил старец и к организации семейной жизни Феликса Юсупова и княжны императорской крови Ирины, чем тоже настроил Феликса против себя и фактически своими руками создал себе еще одного будущего убийцу. Распутин в той или иной форме участвовал в «миротворческой операции» по заключению сепаратного мира с Германией. Будучи убежденным противником войны с германским кайзером, таким же консерватором-обскурантом и милитаристом на троне, как и его родственник в Зимнем дворце, Распутин, как минимум стихийно, а, возможно, и намеренно покровительствовал любой деятельности по снижению военной активности на русско-германском фронте: тайным переговорам царицы Алисы Гессенской со своими германскими родственниками, миссии княжны Васильчиковой, деятельности «зеленых центров» (политико-экономических групп как в России, так и за рубежом, в нейтральной Швеции, например, заинтересованных в замирении российской и германской империй), до сих пор не выявленным в полной мере финансовым операциям по переводу денежных средств из ближайшего окружения царя в Германию.

   Присоединюсь к мнению тех историков, которые не считают Распутина сознательным шпионом в пользу Германии, он по-своему был предан царю и царице. Но деятельность Распутина велась в разгар империалистической войны, которая развивалась для Российской империи совсем не так победно, как хотелось вначале. К концу 16-го года германцы оккупировали Польшу и часть Белоруссии, вплотную придвинувшись к Прибалтике. Человек, обладающий таким объемом информации, которая сама по себе могла скомпрометировать царя и его окружение, включая членов семьи, не мог не находиться в положении крайней опасности. Его ликвидация вполне могла быть санкционирована правящей «семьей». Тем более, что в конце концов так и получилось. В заговор против Распутина были вовлечены высшие сановники, а возглавлялся он членами семьи Романовых. Считается, что о заговоре знала даже мать царя – вдовствующая императрица Мария Федоровна. Матрена, дочь Распутина, в своих воспоминаниях (разумеется, апологетических) упоминает также Елизавету Федоровну, сестру царицы. Высокородные заговорщики действовали, как они считали, именно в интересах царя, избавляя его от темного влияния старца и, косвенно, прогермански настроенной императрицы.

   На вопрос, желал ли Николай такого исхода для Распутина, ответить уже, по-видимому, не представляется возможным. Но вот все ли возможное он предпринял для защиты своего клеврета? Известно, что Распутина охраняли сразу несколько спецслужб: охранка, полиция, дворцовая полиция, а также, как бы мы сейчас сказали, частная охранная фирма банкиров, заинтересованных в расширении своего влияния на царское правительство через благоволившего им Распутина. Как вспоминал секретарь старца Арон Симанович, «Дом, в котором жил Распутин, постоянно охранялся агентами полиции. При оставлении Распутиным квартиры его всегда сопровождали агенты охраны. О своих наблюдениях они составляли доклады, которые представлялись начальству. Охрана Распутина была организована по образцу охраны членов Царской фамилии. Для охраны отпускались значительные суммы денег. На охранную службу командировались исключительно опытные и надежные агенты. Я сам также старался не выпускать Распутина из вида». За жизнью Григория был установлен тотальный контроль, любая его встреча протоколировалась, подъезд и прилегающие к его дому на Гороховой, 64 охранялись спецслужбами. Вся информация о месте нахождения старца, его посетителях, собеседниках и собутыльниках, содержании разговоров будь то в «офисе» на Гороховой, в бане или кафе-шантане передавалась непосредственно министру внутренних дел. О вероятном покушении на Распутина и о приблизительном круге заговорщиков знал последний царский министр внутренних дел Александр Протопопов (значит, знал и царь, поскольку Протопопов был без лести предан последнему царю и до поры до времени успешно блокировал любые поползновения думских либералов и иных оппозиционеров расшатать режим Романовых). Более того, в день убийства он лично прибыл на Гороховую и предупреждал Распутина о грозящей ему опасности. Это было совершенно естественно для созданного последним из царей полицейского режима, всевластия спецслужб, тотального контроля за жизнью подданных. И где же все эти охранители в последний день жизни старца? В квартиру Распутина никем не проверенный приходит Феликс Юсупов и увозит «возжигателя царских лампад» в неизвестном направлении. Юсупов пишет, что шел к старцу с черного хода, но когда это было препятствием для бдительной охраны? Кем была снята эта охрана? Скорее всего, не Протопоповым, рисковавшим в деле охраны Распутина головой.

   В условиях появлении информации о готовящемся покушении для Романовых было бы естественным вывезти Распутина в Царское Село, под охрану дворцовой полиции. Та же подруга царицы Анна Вырубова была в феврале 17-го года вывезена во дворец после того как стала получать письма с угрозами. Распутину тоже угрожали многократно. Но, видимо, Распутин кем-то бы заверен в своей полной безопасности, даже в ночное время, даже в местах скопления людей. Интересно, кто мог дать ему такие заверения?

   Кстати, сам Распутин, человек отнюдь не простодушный, опасался покушения. Теперь уже не узнать, делился ли он своими опасениями с «папой» и «мамой», как он называл Николая и Алису. Распутин, тонкий психолог и опытный интриган, не надеялся в своей «многотрудной деятельности» на русский авось. Охраной не пренебрегал, пользовался «спецтранспортом» - выделенным царем автомобилем из дворцового гаража. Известно «пророчество» Распутина, о том, что если он будет убит простыми мужиками, то жизнь династии будет долгой и счастливой. Если графьями и аристократами – будут войны и лишения. А вот если родственниками самого царя, то и царь, и вся его семья погибнут вслед за пророком из села Покровского (и, действительно, царь и еще два десятка членов его семьи не пережили Распутина на два-три года). Это «пророчество» современные монархисты представляют неким мистическим откровением «святого старца», последним предупреждением «свыше» царю. Его «точное» исполнение для них очередное подтверждение святости «царского друга».

   Критически настроенные к романовскому самодержавию исследователи видят в этом пророчестве в известной мере шантаж Распутина, он запугивает царскую семью ее гибелью, если что-то случится с самим старцем. Я вижу в этой записке еще и нечто жалостливое, горькое, страстную просьбу о защите. Распутин здесь взывает о своей защите именно царя. Получается, что он понимает, что защитить его может именно царь (и, в меньшей степени, царица), но сам и не верит в действенность этой защиты?

   Царь одергивал свои же суды, выносившие суровые (с его точки зрения) приговоры черносотенным погромщикам. Миловал он проштрафившихся, но знакомых и близких сердцу чиновников и военных (как сказал бы, наверное, любитель царей Александр Солженицын – социально близких), особенно тех, кто активно подавлял революционные выступления. Но Николай Романов был известен и тем, что безжалостно расставался даже со своими верными подданными, когда они становились ненужными. Современные монархисты видят и в этом «откровение свыше». Мол, царь – наместник Бога на земле, ему лучше всех смертных «открыто», кого оставлять на службе. Мол, те министры и генералы, которые казались фанатично преданными самодержавию, могли в будущем чем-то досадить царю. И потому, в их же интересах, кто-то из них ушел в неожиданную отставку, а кто-то и отправился на тот свет.

   Царь в результате остался без всех верных слуг, остались лишь супруга и Распутин. Напомню, премьер Витте был уволен в разгаре проводимых им либеральных реформ. Сразу же после отставки он стал объектов травли черносотенцев. Монархо-фашисты из черносотенных партий организовали покушение на Витте. В его особняк через дымоход с крыши была спущена мина с часовым механизмом (из-за отказа часового механизма она не взорвалась). При этом черносотенцы достаточно редко прибегали к тактике терактов против либеральных политических деятелей (убивать революционных рабочих и студентов, впрочем, они никогда не стеснялись). Царь сам возложил на себя значок Союза русского народа, в числе черносотенных «братцев» были виднейшие представители дворянства и церковные иерархи. Излишняя террористическая активность против представителей правящего класса, хоть и умеренных оппозиционеров, могла скомпрометировать и царское окружение. А в случае с Витте, как считали современники, некая отмашка из самых верхов все-таки была. Бытовала политическая карикатура: двое охломонов орудуют на крыше премьерского особняка на Каменноостровском проспекте, а на земле их подгоняет узнаваемая фигура в соболиной мантии.

   Именно крайне правыми был уничтожен Столыпин, убежденный монархист и опять же в самом разгаре проводимых им реформ, правда, уже не либеральных, а крайне консервативных. Дмитрий Богров, убийца Столыпина, даром, что подходил под все критерии революционера: помощник адвоката, еврей, революционер-подпольщик. В действительности Богрову пропуск в киевский театр был выдан видными чинами охранки как тайному полицейскому агенту. Также, как и в случае с Витте, преступные нити вели на самый верх. Как Витте, так и Столыпин, много умели, но еще больше знали…

   Сменивший Столыпина Владимир Кововцов вел себя осторожнее. Еще бы, ведь он сразу был предупрежден царем, чтобы не смел «заслонять» его «величество», как это делал Столыпин. Несмотря на осторожность и на несомненные таланты в области государственных финансов и этому премьеру не дали провести реформы. Технократ-прагматик Коковцов был неожиданно и коварно изгнан царем. Витте и Столыпин весьма почитаются сейчас в «кремлевских коридорах» (ох уж и удивились бы Сергей Юльевич и Петр Аркадьевич тому, кто сейчас правит), а Коковцову дань памяти была отдана и в Советском Союзе. Его экономические реформы изучали советские экономисты, отдавая ему дань памяти как видному государственному деятелю, не опустившемуся до заговоров против Родины даже в изгнании.

   Возвращаясь, однако, к этим трем премьерам, следует сказать, что с моральной и интеллектуальной точки зрения они на голову превосходили своего самодержца, отдавали все силы укреплению трона, но безжалостно третировались царской семьей, ценившей этих государственных мужей не более лакеев в собственном дворце. И таких примеров было немало. Стал бы защищать царь простого мужика Распутина, если бы он стал на каком-то этапе не нужен или опасен. Вряд ли.

   В последние годы все более популярной становится версия соучастия в убийстве Распутина английских шпионов. В том же фильме «Григорий Р.» старца добивает именно английский подданный, сотрудник резидентуры британских спецслужб в Петрограде Освальд Райнер. Убийство происходит чуть ли не по заданию короля Георга V и при организации британского посла Джорджа Бьюкенена. В «помощь» этой версии учеба Феликса Юсупова в Туманном Альбионе, дружеские (и любовные) связи с представителями британской аристократии. Не вполне ясен и состав группы заговорщиков, некоторые соучастники убийства до конца не идентифицированы. Предполагают, что среди них могли быть и английские подданные. Эту историю сейчас периодически активно раздувают, стоит только в очередной раз испортиться отношениям с Великобританией. Само убийство производилось чрезвычайно странно. Подумайте сами, убийцы (Пуришкевич и Юсупов) открыли беспорядочную стрельбу во дворе, выходящем на Мойку, по убегавшему Григорию Ефимовичу. Есть предположения, что к стрельбе по старцу присоединились и иные участники заговора, среди них, возможно, были и женщины (называют знаменитую балерину Веру Каралли и хозяйку особняка на Мойке Ирину Александровну, есть точка зрения, что обе они стреляли в убегавшего Распутина). Эта адская перестрелка производилась напротив полицейского участка (он был на другом берегу неширокой Мойки). В нескольких десятках метров от садика дежурили солдаты, охранявшие Юсуповский дворец. И надо же было в те несколько секунд или минут между стрельбой по Распутину и появлением охранников появиться английскому шпиону, словно черту из табакерки, и добить сибирского колдуна контрольным выстрелом в лоб. Это ложно и с фактической точки зрения. Судмедэксперты не обнаружили пулевого отверстия во лбу старца, к тому же он еще час был жив, пока заговорщики мотались по пустынным улицам ночного Петрограда. А потом прожил еще несколько минут, брошенный в воду, пытаясь то ли освободиться от пут, толи осенить себя крестным знамением. Как мы понимаем, с пулей во лбу столько не протянешь. Остается нашим «англоманам» спасаться версией, что английский убийца неточно стрелял.

   При этом факт остается фактом – британское посольство зорко следило за Распутиным. Верно и то, что его прогерманская пацифистская деятельность была не по душе английским и французским властям, заключившим военный союз с николаевским режимом. Тем более, что германская и австро-венгерская армии в военном отношении были еще весьма сильны и гипотетический выход России из Антанты мог стать смертельно опасным для Лондона и Парижа. Однако Николай II был намерен вести войну с «ерманским царем» до победного конца (и, если уж не до последнего русского солдата, то уж точно невзирая на потери своих войск). На дальнейшую борьбу был настроен и высший генералитет. Контакты Романовых с их германскими родственниками, хотя мы очень мало знаем об этом в силу объективных причин, могли сводиться к внутрисемейным денежным трансфертам и тайным бизнес-интересам. Думаю, что в случае победы Российской империи над Германией, кайзер Вильгельм, может, и лишился бы короны, но сам институт германской монархии был бы сохранен. Русский царизм видел в германском кайзере и захватническое агрессивное начало, но и стойкий консервативный стержень. Да и век был еще весьма галантный. Британским властям не было необходимости посылать в Петроград своих боевиков. Достаточно было королю Георгу по-братски высказать Николаю (а они были довольно близкими родственниками, двоюродными братьями, тем более чрезвычайно похожими друг на друга внешне, оба алкоголики) свою озабоченность деятельностью Распутина и его окружения и проблема была бы решена. То, что в той или иной форме озабоченность активностью прогерманских сил в русской элите высказывалась, нет сомнения. Но вот предпринял ли здесь что-либо русский царь? Во всяком случае «сердечное согласие» (как переводится слово «Антанта») с союзниками в годы мировой война на одной чаше весов и один-одинёшенький сибирский старец на другой чаше величины явно несоизмеримые.

   Однако есть и серьезный довод против бездействия самодержца во время подготовки к убийству Распутина. Известно, что Распутин небезуспешно лечил страдавшего гемофилией наследника престола Алексея. Известно, что Николай испытывал искренние отцовские чувства к сыну. До сих пор нет однозначного ответа на вопросы, как Распутин лечил ребенка, насколько успешным было его лечение, насколько оно было необходимым. По поводу лечения есть целый ряд версий: экстрасенсорные способности старца, народная медицина, гипноз, стечение обстоятельств или все вместе. Есть точка зрения, что Распутину в лечении помогал тибетский врач Жамсаран Бадмаев, снабжая сибирского колдуна тибетскими лечебными средствами. Также считается, что в лечении наследника сибирский и бурятский целители достигли такого успеха, что могли даже влиять как на обострение болезни, так и на длительную ремиссию. При этом Бадмаев предпочитал оставаться в тени, оставляя все сомнительные и опасные лавры Распутину.

   Константин Ерофеев