Мы пойдем другим путем. Суд над Александром Ульяновым

   В настоящее время имеет место стойкая тенденция обеления кроваво-красного режима последнего периода монархии. Стали забываться или стараниями апологетами бывшей правящей династии наполняться новым смыслом понятия «жандармское государство», «полицейская монархия», «военно-полевая юстиция», «скорострельная юстиция», «тюрьма народов», «столыпинские галстуки», «рулетка смерти», «царский суд – душитель свободы», «холостых залпов не давать, патронов не жалеть» (Трепов), «арестованных не иметь, пощады не давать» (Мин), «пройти Пресню, истребляя всех, не арестовывая никого» (Шейдеман). Между тем, для подавляющего числа жителей Российской империи конца XIX – начала ХХ вв. эти термины были весьма знакомы, а многими испытаны, как говориться, на «собственной шкуре».

   Александр Ильич Ульянов, старший брат В.И.Ульянова (Ленина) родился в Нижнем Новгороде в 1866 году. В этом году отмечается 150 лет со дня его рождения. Окончил симбирскую гимназию с золотой медалью. В 1886 году, на третьем курсе естественного отделения физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета, Александр получил золотую медаль за научную работу по зоологии беспозвоночных: «Об органах сегментарных и половых пресноводных Annulata». Участвовал в студенческом научно-литературном обществе, экономическом кружке, биологическом кружке, совете землячеств.

   В декабре 1886 года вместе с П. Я. Шевырёвым организовал «Террористическую фракцию» партии «Народная воля»», при этом ни сам А.Ульянов, ни его товарищи не были членами партии, не были связаны с ее исполнительным комитетом, а также с другими революционными группами. Участники группы, в основном, петербургские студенты, не имели опыта революционной борьбы, работы в подполье, конспирации, но имели твердое убеждение бороться с вопиющей несправедливостью в обществе.

   Достоянием полиции стала Программа Террористической фракции партии «Народная воля», написанная А.Ульяновым. «По своему характеру она была переходной между программой Народной Воли и социал-демократическими программами» [1]. При этом следует отметить, что А.Ульянов и его соратники критически относились к террору как к системе, видя в нем вынужденную и исключительную меру в борьбе с деспотией царизма. Несколько в большей степени сочувствовал террору как методу борьбы И.Лукашевич. В конце 1886 года революционеры приступили к подготовке к покушению на царя, но группа была раскрыта из-за письма Андреюшкина своему приятелю Никитину. Это письмо было перехвачено полицией и за Андреюшкиным было установлено наблюдение. Вскоре путем наблюдения были установлены имена участников группы. 1 марта 1887 года, в шестую годовщину казни императора Александра II народовольцами, революционеры планировали осуществить покушение на Александра III, но покушение было предотвращено полицией. Следует отметить, что покушение произошло в царствование императора Александра III, реакционного политического деятеля, жестко подавлявшего всякое свободомыслие, тем более, революционные выступления. Ко времени совершения попытки покушения на царя крупнейшая революционная организация 70-80-х гг. «Народная воля» была разгромлена. Реакция торжествовала. Видные сановники Плеве и Дурново не без удовлетворения отмечали: «Нет революционной партии, она погибла, благодаря строгим мерам».

   Дознание осуществлял директор департамента полиции Дурново, при контроле министра внутренних дел Толстого и министра юстиции Манасеина. О ходе дознания регулярно докладывалось царю. Предательское поведение Канчера и Горкуна уже на первом допросе позволило полиции в деталях выяснить мотивы и состав преступления. Примечательно, что царь сначала не придал большого значения преступлению, предлагая расправиться с его участниками во внесудебном порядке, предлагая «без всякого шума отправить в Шлиссельбургскую крепость. Это самое сильное и неприятное наказание». Однако, в дальнейшем Александр III проявил большой интерес к делу, давая многочисленные поручения, знакомясь с процессуальными документами, в т.ч. с протоколами допросов.

   Царь довольно быстро понял благородную попытку Александра Ульянова взять всю вину на себя и облегчить участь товарищей, а также его мужество и стойкость. Следует отметить, что благодаря самоотверженности А.Ульянова, назвавшего себя руководителем Террористической фракции, был спасен от казни И.Лукашевич (оставивший впоследствии воспоминания о процессе) [2]. «От него больше ничего не добьешься», - отметил царь на протоколе допроса революционера. Прочитав программу Террористической фракции, составленную А.Ульяновым, царь вынес свой вердикт: «Это записка даже не сумасшедшего, а чистого идеота». А.Воскресенский отметил [3] и еще один «перл» царя. Прочитав протокол допроса Ананьиной, готовившей сына к поступлению в гимназию, царь отметил: «Это то и ужасно, мужик, а тоже лезет в гимназию!!!» В своих пометках «царь-миротворец» не стесняется в выражениях. Гаевского он называет «скотиной», Оржиха «скотом».

   Уже 21 марта дело было передано прокурору Петербургской судебной палаты. Своеобразным «напутствием» суду была резолюция, собственноручно сделанная царем на докладе министра внутренних дел Толстого: «беспощадно карать врагов». 28 марта М.А.Ульянова обратилась к царю с прошением дать свидание с сыном. Данное прошение обсуждалось царем, Толстым и Дурново. При этом царь дал разрешение на свидание, чтобы мать убедилась, «что за личность ее милейший сынок», а также с целью убедить ее повлиять на сына для дачи «откровенных показаний». От А.Ульянова требовали перечислить сообщников, прежде всего, из нестуденческой среды.

   Свидание с сыном носило тягостный характер, оба плакали. Александр сокрушался о том горе, которое он доставил матери, но утверждал, что у него есть долг не только перед семьей, но и Родиной, которая была «задавлена и бесправна».

   Дело рассматривалось Особым присутствием Сената под председательством сенатора Дейера, подготовка велась в строжайшей тайне. Следует остановиться на личности Петра Антоновича Дейера. Он, потомственный жандарм, пользовался особым доверием правительства, был первоприсутствующим на многих политических процессах: Нечаева, 20-ти, Каляева. Он характеризовался Дурново как «сведущий председатель», который может повести процесс так, что подсудимые будут изобличены не свидетельскими показаниями, а «оговором своих соучастников». Т.е. процесс задумывался не как взвешивание судом доказательств по делу (показаний свидетелей), а как судебная расправа, основанная на оговорах.

   После оглашения обвинения начался допрос предателей Канчера и Горкуна, причем допрос велся в отсутствии других обвиняемых. Поскольку последние не имели возможности возразить на оговоры, задавать вопросы свидетелям, нарушался принцип состязательности, представления стороной защиты собственных доказательств. Несмотря на заведомо обвинительный характер процесса, А.Ульянов проявил большое мужество и самообладание, которое вынужден был отметить даже прокурор Н.А.Неклюдов.

   Андреюшкин, Генаралов, Новорусский и Ульянов не имели адвокатов. Мария Александровна Ульянова через своего родственника Песковского пыталась пригласить для защиты сына известного адвоката Александра Яковлевича Пассовера. А.Ульянов не предпринимал каких-либо мер по организации своей защиты, в допуске Пассовера отказал и Дейер, ссылаясь на то, что Ульянов как совершеннолетний сам мог решить вопрос о приглашении адвоката. При этом допускалось вопиющее нарушение закона, т.к. на тот момент А.Ульянов не был совершеннолетним. Ему исполнился 21 год только 30 марта.

   Выбор защитником Пассовера был несколько странным. Пассовер был блестящим адвокатом (кстати, известным своими миллионными гонорарами), но он был цивилистом, а в уголовных (тем более, в политических делах) участвовал достаточно редко). Правда, в молодости Пассовер несколько лет провел на следственной и прокурорской работе. О Пассовере слагали стихи:

   Поверенный присяжный Пассовер

   — Как адвокат отменный кавалер:

   Дела в суде ведет исправно он,

   Когда в процесс замешан миллион.

   Песковский обратился к министру юстиции Манасеину с прошением, в котором он указывал, что у матери при свидании с сыном сложилось впечатление, что сын страдал психическим расстройством. Известно, что Пассовер консультировал М.А.Ульянову и, возможно, именно ему принадлежит идея в целях спасения жизни Александру объявить его умалишенным. Пассовер не был допущен судом к участию в деле. Возможно, это объяснялось тем, что суд боялся четко выстроенной адвокатом линии защиты. Ведь Пассовер «на процессах был юридически безупречен, не использовал крамольных выражений и отличался исключительно убедительной аргументацией» [4]. В конце концов, Александр Ульянов отказался от всякого адвоката. Есть мнение, что А.Ульянов не мог позволить своей небогатой семье быть ввергнутой в запредельные судебные расходы. Правда, Пассовер отличался некоторой эпатажностью и мог отказаться от большого гонорара в интересах дела. Вернее, что Ульянов не хотел симулировать помешательство перед дознанием и судом.

   Как отмечали многие исследователи (Лукашевич, Вознесенский, Выдря) защита не проявила себя в судебном процессе. Адвокаты никак не реагировали на многочисленные процессуальные нарушения, а речи их были весьма бесцветны. Возможно, сказывалась давящая атмосфера страха.

   Вынужденный защищать себя сам, Александр Ульянов произнес блестящую речь, которая запомнилась всем присутствовавшим на процессе. Он, в частности, произнес: «Среди русского народа всегда найдется десяток людей, которые настолько преданы своим идеям и настолько горячо чувствуют несчастье своей родины, что для них не составляет жертвы умереть за свое дело. Таких людей нельзя запугать чем-нибудь».

   19 апреля судебное следствие было закончено, всем подсудимым был вынесен жестокий приговор. Все пятнадцать подсудимых, включая трех женщин, были приговорены к смертной казни через повешение. Однако, правительство предложило осужденным «купить» помилование предательством товарищей. В нарушение положенного по закону двухмесячного срока на подачу кассационной жалобы осужденным было дано лишь два дня. Прошение о помиловании подали несколько осужденных, в частности, Шевырев. Последнему, однако, было поставлено условие – выдать конспиративные квартиры. Новорусскому и Лукашевичу, подавшим по настоянию родственников и защитников прошения о помиловании, смертная казнь была заменена на пожизненную каторгу. Существует противоречивая информация о том, подал ли прошение о помиловании Александр Ульянов. По сведениям М.Выдри, такого прошения он не подавал. Однако, по мнению проф. М.Г.Штейна, такое прошение было все-таки подано – по настоянию родственников [5]. Даже в своем прошении А.Ульянов сохранял достоинство: «Я вполне сознаю, что характер и свойства совершённого мною деяния и моё отношение к нему не дают мне ни права, ни нравственного основания обращаться к Вашему Величеству с просьбой о снисхождении в видах облегчения моей участи. Но у меня есть мать, здоровье которой сильно пошатнулось в последние дни и исполнение надо мною смертного приговора подвергнет её жизнь самой серьёзной опасности». Т.е. даже на пороге смерти А.Ульянов не изменил свое отношение к происшедшему. Прошение осталось без последствий.

   8 мая приговор был приведен в исполнение. В обстановке строжайшей тайне в Шлиссельбургской крепости были повешены Андреюшкин, Генералов, Осипанов, Ульянов и Шевырев. В лучших традициях самодержавия казнь осуществлялась поэтапно (эшафот был рассчитан на трех человек), еще живые видели мучительную смерть на эшафоте своих товарищей. Распоряжался казнью молодой прокурорский чин И.Щегловитов, будущий министр юстиции при Николае II, вошедший в историю как «Ванька Каин». На следующий день в «Правительственном вестнике» появилось небольшое сообщение о произведенной казни.

   Следует отметить, что процесс над братом носил пристрастный характер. Обвинение и мера наказания были заведомо определены в самых высоких сферах, что делало работу судей формальностью. Процесс изобиловал процессуальными нарушениями. Александр Ульянов, как и другие подсудимые, фактически были лишены доступа к квалифицированной юридической помощи, приговор был чрезмерно жесток, т.к. имели место лишь намерения и приготовления к террористическому акту против царя, не были учтены смягчающие обстоятельства.

   Несмотря на скоротечность и закрытость, суд над Ульяновым, Шевырёвым и их товарищами, имел значительный резонанс в обществе, вдохновив революционеров на дальнейшую борьбу с самодержавием. Классической стала фраза В.И.Ленина: «Мы пойдем другим путем».

   [1] Выдря М., Суд над Александром Ульяновым, "Сов. юстиция", 1957, № 9. С. 74.

   [2] Лукашевич И. Д., 1 марта 1887 г. Воспоминания, П., 1920

   [3] Вознесенский A., Дело А. И. Ульянова и Александр III, "Сов. юстиция", 1937, № 10-11. С. 62.

   [4] Раул В., Александр Ульянов: судьбоносный цугцванг. http://www.ruslo.cz/articles/1050/. Цугцванг - положение в шашках и шахматах, в котором любой ход игрока ведёт к ухудшению его позиции.

   [5] Штейн М. Г. Ульяновы и Ленины: семейные тайны. — Olma Media Group, 2004. — С. 311.

   Константин Ерофеев