Героические страницы русской истории

I мировая война. Отступление наших войск из Восточной Пруссии

   Успешное наступление наших войск в Восточной Пруссии (1914) вынудило Германию приступить к формированию новых корпусов, без которых невозможно было бы затормозить наступательный порыв русских войск. Основной костяк во вновь созданных подразделениях составили опытные фронтовики, отозванные с Западного фронта, которых дополнили новобранцами и резервистами. 25 января 1915 года германские войска перешли в наступление на правом фланге по фронту Хоржеле-Мышинец-Иоганисбург и одновременно с этим ударили по нашим войскам в районе Лесданец, то есть между рекой Инстером и Шешупой. Наступление германцев на всём протяжении русского фронта было отбито, а один из батальонов германцев, вклинившийся в расположение наших войск, был полностью уничтожен.

   Командовал русскими войсками генерал от инфантерии Ф.В.Сиверс (10 армия), который во второй половине февраля был заменён генералом от инфантерии Е.А.Рудкевичем. Замена одного командующего другим произошла из-за того, что генерал Ф.В.Сиверс плохо организовал стратегическую и оперативную разведку, поэтому удар противника для русских войск был неожиданным. В результате этого удара наши войска понесли большие невосполнимые потери.

   Через несколько дней выяснилось, что количество прибывших германских частей весьма значительно и сдержать их нашей обескровленной десятой армии уже не под силу. Положение усложнялось и тем, что армии невозможно было получить подкрепление и пополнить запас патронов и снарядов. В нашем тылу не было достаточного количества железных дорог, а глубокий снег, лежащий на грунтовых дорогах, сковывал движение. Оставалось одно из двух: или вступить в неравный бой с начавшим наступление противником и без всякой пользы для общего дела лечь костьми всем до единого на поле битвы, или отступить, сдерживая по мере возможности наступающего противника до того момента, когда подоспеет наша поддержка, и мы будем в состоянии дать надлежащий отпор противнику.

   Учитывая эти обстоятельства, генерал Е.А.Радкевич отдал приказ 10 армии – отступать в район линии рек Немана и Бобра.

   Заметив наше отступление, германцы ринулись на правый фланг десятой армии, желая взять его в клещи, но части, занимающие этот фланг, спешно отступили и, таким образом, избежали окружения. Русские войска отступили в полном порядке, без паники и вывезли с собою все пулемёты и артиллерию с запасами снарядов к ним. Если кони выбивались из сил, таща орудия, солдаты заменяли их.

   "В сражении самое главное – идеальная согласованность действий", – любил повторять генерал Е.А.Рудкевич. Согласованность с каждым солдатом, командирами рот, батарей, батальонов, от действий которых зависит результат боя.

   Но чёткого и устойчивого управления всей массой отступающих войск на широком фронте у Радкевича не было. Беспроволочная радиосвязь в 10-й армии работала плохо, не работала и проводная связь.

   Обнаружив стремительное отступление русских войск на Ковно, германское командование перебросило на восточно-прусский фронт несколько новых дивизий которые в тесном контакте с армиями генерала О.Белова (8-я) и генерала Г.Эйхгорна (10-я немецкая армия) должны были уничтожить русские армии. Удар наши противники наносили северо-западнее Августова с охватом обоих флангов 10 русской армии генерала Е.А.Радкевича с последующим охватом главных сил русского Северо-Западного фронта. В конечном итоге немецкое командование планировало нанести глубоко охватывающие удары с севера и юга, окружить и полностью уничтожить основные силы русской армии на территории Польши и вывести Россию из войны.

   Но все планы германских стратегов опрокинул один из корпусов российской армии, находившийся левее отступающих частей: на него германцы обрушили все свои громадные силы. С невероятным упорством, с необычайной храбростью доблестный корпус встретил врага, силы которого во много раз превосходили его силы. Чтобы спасти свою десятую армию, солдаты решили пожертвовать своей жизнью. Они сражались до последнего патрона, а когда они кончались, переходили в штыковую атаку. Некоторые полки погибли полностью, но не отступили назад. Выйти из окружения удалось лишь немногим. Этим мужественным и героическим корпусом был 20-й корпус генерал-лейтенанта Булгакова Павла Ильича. Корпус состоял из 4-х дивизий, одной из которых была прославленная 29-я сибирская дивизия. Корпусу придавались дополнительно три второочередных полка.

   Защитники Отечества, будучи окружёнными при отходе из Пруссии, с тяжёлыми боями по приказу своего командира пробились к юго-восточной части Августовских лесов. Ведя бои на четыре фронта, булгаковские полки сумели полностью сохранить свои обозы и артиллерию, а также своих пленных. По показаниям последних, 20-й корпус нанёс сильные потери германским войскам, которые пытались преградить ему дорогу, в особенности в озёрно-лесистой местности (дефиле) у Гибы.

   Благодаря героическому сопротивлению 20-го корпуса, десятая армия генерала Радкевича нашла в себе силы удерживать на всём своём левом фланге наступление превосходящих сил противника. В течение десяти дней левый фланг девятой армии сдерживал противника и к 6 февраля он успешно вышел из боя, заняв указанную ему позицию. Правильности фронта в корпусе генерал-лейтенанта П.И.Булгакова не было, и столкновения с противником принимали характер жесточайших взаимных ударов. Нормальное положение корпуса вследствие огромного превосходства неприятеля было утеряно, и поэтому, если одним частям удавалось выйти из боя, то другим приходилось на своих плечах выносить всю тяжесть обрушившегося противника и продолжать бой в исключительно тяжёлом положении.

   По сообщению германского генерального штаба, подробная картина нашего отступления из Восточной Пруссии представляется в следующем виде:

   В течение нескольких месяцев германские войска генерала фон Бюлова вынуждены были на линии Мазурских озёр только обороняться. Эти войска состояли на пятьдесят процентов из частей ландвера, на двадцать пять процентов из ландштурма и на двадцать пять процентов из других войск.

   В конце января с целью разгрома русских на восточно-прусский фронт прибыли свежие силы. Правый фланг германцев начал своё наступление 25 января со стороны Иоганисбурга, и несколько позднее левый фланг повёл наступление от Тильзита. Для того, чтобы войти в соприкосновение с главными силами русских войск, германскому правому флангу пришлось пройти лесное дефиле в районе Иоганисбурга и переправиться через реку Писек, у истоков которой лежит этот город. Последний в то время был занят русскими войсками.

   Германцы двинулись на Иоганисбург двумя колоннами, одна под началом генерала Лицмана, а другая – генерала Фалька. 26 февраля германские войска вошли в соприкосновение с нашими, и на следующий день генерал Лицман овладел переправой через Писек у Вробельна, в 10 верстах к югу от Иоганисбурга, охватив, таким образом, левый фланг русских войск. Одновременно с этим генерал Фальк подошёл к Иоганисбургу с запада и овладел его предместьем Снопкен.

   На следующий день правый фланг германцев продолжал движение с целью овладеть всем районом реки Писек, в пределах России протекающей под названием Писсы. Южная колонна генерала Лицмана приготовилась уже к переправе через реку вблизи самой нашей границы у местечка Гезен, как вдруг внезапно была атакована с правого фланга нашими войсками, наступавшими из Кольна; но германцам удалось отразить нападение с фланга, и русские отступили. В это время войска генерала Фалька атаковали Иоганисбург и заняли его; таким образом, к концу дня вся линия реки Писек в пределах Пруссии была занята германцами, после чего германские войска Лицмана и Фалька начали наступление на Лык через Бялу, которая 27 января была оставлена русскими войсками.

   Пока изложенные выше операции происходили на юге Мазурских озёр, на севере германские войска получили задание – овладеть нашими укреплениями и снабжёнными проволочными заграждениями позициями по линии от местечка Шпулен к лесу Шорель, в районе Ласденена. При начале наступления было обнаружено, что русские войска, узнав о наступлении противника, начали отходить, вследствие этого германцы 27 января форсированным маршем двинулись дальше и достигли Владиславова.

   29 января они подошли к Вильковишкам и 30 уже находились на русской территории, занимая Кальварию и Мариамполь. Операциями левого фланга руководил генерал Эйхгорн.

   Когда левый фланг германцев достиг указанных выше районов, а правый продвигался к Августовским лесам, начали наступление германские силы в центре, под командованием генерала Бюлова. Эти войска в течение нескольких дней выдерживали упорные бои под Лыковым; во время этих боёв, по свидетельству германского генерального штаба, "русские сибирские войска сражались с замечательной энергией, под умелым руководством", и только к 30 января германцам удалось овладеть передовыми позициями русских, которые отошли к проходам между озёрами и заняли местность у Лыкского озера. Германцы решили овладеть Лыком с севера, для чего в бой были брошены части первого корпуса под командованием генералов Фалька и Бутлера. В ночь на первое февраля начался отход русских войск, и первого февраля Лык был занят германскими войсками без боя. Таким образом, ко второму февраля вся Восточная Пруссия была оставлена русскими войсками. Не менее интересны и данные одной берлинской газеты о действиях двадцатого корпуса генерала Булгакова, отдающей должное стойкости и отваге русских войск.

   Двадцатый корпус мог бы ещё уклониться от окружения – по словам этой газеты – в то время, когда 27 русская дивизия продолжала стойко и упорно драться с противником на полях Махорце. Но генерал Булгаков, стремясь отбросить наседавших немцев, увлёкся повторными встречными атаками в направлении на Рачки. В это время германцы форсированными маршами стремились с севера через Кальварию-Мариамполь, наперерез двадцатому корпусу. Корпус генерала Булгакова, предоставленный собственным силам, пытался по всем дорогам и тропам пробиться через густые заросли Августовских лесов на восток. Между тем, выходы из Августовских лесов уже были заняты германскими войсками, расположившимися на путях к Липску и Бобру. Все дороги простреливались германской артиллерией.

   20 корпусу оставался только один выход: во что бы то ни стало пробиться на Сопоцкин, Голыньку, Бартики.

   Генерал Булгаков, чтобы спасти хотя бы остатки своего корпуса, и принял такое героическое решение. Русские колонны выбрались на опушку лесов Волкуша и Жабицке. Отказавшись от самоокапывания, русские войска пользовались как укрытием лишь рельефом местности в районе Волкуш, Бартники, Марковцы, Сторожницы. Германские пулемёты, гаубицы и полевые пушки беглым огнём поражали русские войска, сначала с расстояния 1.200 шагов, а затем, по мере сближения, германцы стреляли по густым русским цепям с 900-700 шагов. Патронов у русских солдат не было, но они продолжали наступать, сблизившись с противником на расстояние штыкового удара Всё поле было усеяно грудами тел. К двум часам дня стало ясно, то участь боя решена – попытка генерала Булгакова пробиться к Гродне не удалась…

   "Честь двадцатого корпуса, – писала одна из немецких газет, – была спасена, но это ему стоило 7.000 человек, легших на пространстве двух квадратных вёрст. Вся эта попытка прорыва являлась чистым безумием, но в то же время и геройским подвигом, который показал нам русского солдата в том же освещении, каким он являлся во времена покорения Плевны, Кавказа и штурма Варшавы". Но газета умолчала о том, как немецкие войска дважды преграждали дорогу двадцатому корпусу, но попытки их не увенчались успехом: корпусу удавалось пробиться через кольцо противника и нанести врагу большие потери. Два полка двадцатого корпуса, 29-й дивизии, окружённые целой армией противника, вписали блестящую страницу в нашу военную историю.

   Уцелевшие подразделения генерал Булгаков отвёл в глубь Августовских лесов. Перед личным составом корпуса он поставил прямой вопрос: пробиваться или сдаваться? И было решено: пробиваться, защищаясь до последней крайности. Солдатам был роздан неприкасаемый запас патронов, который как зеницу ока хранил начальник обоза подполковник Савельев. Старый служака говорил: "Потерять обоз – значит обречь людей на голод. В опустошённых врагом полях нельзя найти пропитания и нечем было бы пополнить боевые запасы солдата".

   Погода была ветреная, стужа, оттепели, заморозки; почва – вязкая, густая тёмно-сизая грязь с ржаво-бурыми пятнами окислов железа, прикрытая сверху осокою и ярко-зелёным сфагновым мхом, в свою очередь заваленным жёлто-бурыми ольховыми и берёзовыми листьями. Каждый день для обоза был днём испытаний и лишений. Люди с телегами и конями блуждали по болотам, всюду нарываясь на сильные неприятельские засады, и это продолжалось двадцать дней и ночей. Колёса телег погружались по ступицу, и телеги нужно было солдатам вытаскивать. Страдая от холода и голода, они не роптали и не теряли надежду на выручку, и молили Бога, чтобы грянул мороз и сковал землю. Когда мороз сковал землю и появилась возможность двигаться по болотам, двадцатый корпус прорвался на русскую территорию.

   Двадцатый корпус не только не потерялся, утратив связь с массивом армии, но продолжал принимать на свою грудь сильнейшие неприятельские удары и успешно отражал их – сперва с фронта, потом с фронта и флангов, а потом – с фронта, флангов и тыла. Генерал Булгаков преднамеренно сковывал германское движение вперёд, чтобы дать отступающим русским частям выигрыш во времени, который был им необходим.

   В районе Гродни наши разведчики наткнулись на оставленный нашими войсками склад с патронами к винтовкам и артиллерийскими снарядами к трёхдюймовым полевым скорострельным пушкам образца 1900 года. Видать, под напором трёх германских корпусов наши войска поспешно отступили и не успели взорвать склад, а немцы его не заметили.

   Яростные бои с германцами продолжились. В этих боях блестяще проявила себя корпусная артиллерия. Были случаи, когда расположение наших батарей неприятелю удавалось засечь, но и тогда русские артиллеристы продолжали работать под сосредоточенным обстрелом с флангов и бить беглым огнём по врагу, с трёх сторон наступающему на корпус.

   Батарея штабс-капитана Андрея Белова, состоящая из четырёх орудий, будучи окружённой, обстреливалась с тыла. Командир приказал два орудия повернуть к тылу, и батарея, имея прислугу и канониров, коней и парки в центре, посылала неприятелю беглый огонь по всем направлениям.

   Батарея Белова не снялась с позиций до глубокой ночи, и только под покровом ночной тьмы он приказал вывозить из зоны огня одно орудие за другим. У двух последних орудий осколками снарядов были убиты все кони, и они были вынесены на руках под неприцельным огнём пулемётов, под личным руководством раненого штабс-капитана.

   Генерал-лейтенант от артиллерии Павел Ильич Булгаков очень внимательно относился к комплектации орудийных расчётов, которая ещё с русско-турецкой войны превратилась в его глазах в ритуал, своего рода искусство. "Не каждый служивый может быть артиллеристом, – говорил он. – Но… каждый командир артиллерийского отчёта у меня – это незаурядная личность, которая самостоятельно способна взять на себя ответственность и решать на поле боя возникшие проблемы, а также довести бой до логического конца. Я уверен в своих солдатах". Дважды в корпусе Булгакова рядовые артиллеристы после шестичасового боя становились командирами батарей и получали обер-офицерское звание – прапорщик.

   Генерал-лейтенант П.И.Булгаков постоянно следил, чтобы руководящий состав его корпуса постоянно находился в курсе всех происходящих событий и моментально на всё реагировал. Особенно высоко ценил он работу офицеров своего штаба, от которых, по его мнению, требовались не только большие знания и мужество, но и подлинный героизм, соединённый с большим боевым опытом и необходимыми навыками.

   Старый, опытный офицер, участник русско-турецкой войны 1877-1878 годов, русско-японской 1904-1905 годов, он уделял серьёзное внимание подбору и расстановке офицерских кадров, их сплачиванию в крепкий, хорошо отрегулированный работающий механизм. Штабные офицеры, особенно молодые, никогда не были обделены его вниманием.

   Труд каждого офицера генерал П.И.Булгаков оценивал очень высоко, ибо считал его чрезвычайно сложным и опасным, порою изнурительным. Любой офицер в его глазах был потенциальным героем, рискующим жизнью ежедневно и при самых тяжких обстоятельствах остающимся верным присяге, своему солдатскому долгу, Государю Императору и Отечеству.

   Все офицеры и солдаты корпуса любили своего командира, родившегося 3 августа 1856 года, выпускника Петербургской военной гимназии и Михайловской артиллерийской академии, награждённого за личное мужество и храбрость и умелое руководство своими подчинёнными высшей наградой России – орденом Святого Георгия I степени.

   А кольцо врага тем временем сжималось и суживалось. Снаряды стали рваться среди солдат. Спастись от их осколков помогали естественные неровности местности, болото и лес, за которым тянулся холм. У склонов холмов засели остатки некогда грозного Булгаковского корпуса.

   В начале боёв с германцами корпус содержал четыре полнокровные дивизии, с общей численностью в 50 тысяч человек, которые в Августовской операции 1915 года своим героическим сопротивлением и ценой своей гибели задержали наступление противника на 10 суток, что позволило десятой русской армии генерала от инфантерии Е.А.Радкевича избежать окружения и организовать оборону на рубеже реки Бобр.

   Только нескольким сотням солдат из всего Булгаковского корпуса удалось пробиться сквозь кольцо окружения, вывести уцелевшие орудия и обоз, войдя в непосредственную связь с одним из наших полков в период жаркого боя. Люди были снова подкреплены патронами, и сражение продолжалось.

   Очерк написал Виталий Иванович Сулима,

   Войсковой старшина Курганского отдела

   Сибирского казачьего войска