Куба – 55 лет революции
Конечно, ситуация на современной Кубе не радужная.
Как раз сегодня 4 января в новостях мелькнуло сообщение о либерализации продажи иностранных авто на Кубе. Даже подержанные легковушки стоят десятки тысяч амеровских баксов, и это при средне статистической зарплате в $20!
Понятно, что возможность приобретения роскоши в масштабах всей страны означает расслоение общества. Кто не может приобрести, будет завидовать "счастливчикам". Если же есть силы и энергия, но реальная зарплата не даёт возможности приобретения, то прямой путь в грабёж и криминал. Это всё создаёт общественный фон, который может взорвать и похоронить завоевания революции. Это всё понятно.
С другой стороны, либерализацию впервые провозгласил Рауль, когда Фидель по состоянию здоровья отказался ото всех постов. Эта либерализация идёт под контролем старой революционной элиты, добывавшей свободу и новую жизнь своей кровью в боях. Чтобы на Кубе получился вариант горбачёвщины, этой элите надо в массовом порядке плюнуть на свои идеалы, на своё дело, за которое боролись, плюнуть в себя. В массовом плане это невозможно. Преемственность поколений - важный момент, но, например, ведь в КНДР смена идёт. Ким Чен Ын даже в Швейцарии учился, однако вполне достойно продолжает дело деда и отца. Так что назначение 23 февраля 2013 года 52-летнего Мигеля Диаса-Канеля Бермудеса первым заместителем Рауля Кастро (подробнее: http://www.interfax.ru/world/txt/292242) и фактически преемником не означает, что это кубинский горби.
Конечно, без СССР тяжко и экономически, и политически, и идеологически, и психологически. Но в идеологическом плане Фидель всегда говорил, что они не только марксисты, но и продолжатели идей свободы Хосе Марти и других поколений революционеров. Так что свои традиции, на которые они опираются, у них имеются вполне. В экономическом и политическом плане, пока есть блок левых Латиноамериканских правительств (прежде всего, конечно, в Венесуэле), Куба не одинока.
Сдержанный оптимизм у меня вызывает то, что убийство Советского Союза происходило на глазах у кубинской элиты (Фидель, кстати, "горбостройку" не поддержал, очевидно, как умный человек, разглядев её суть), а это тоже опыт, хоть и отрицательный. Не могут же они на те же грабли наступить. Моё мнение: если кубинское руководство не отменит монополии внешней торговли и общенародной собственности на средства производства, то у них вполне есть шанс не угробить начатое ими 55 лет назад дело. Монополия внешней торговли, национализированная крупная промышленность - становой хребет социализма в окружении капиталистических акул. Горби этот хребет сломал сначала в 1987 законом о госпредприятии, затем продолжил это законом о кооперации в 1988 и завершил законом о местном самоуправлении в 1990.
Общенародная собственность на средства производства и монополия внешней торговли - важные факторы сохранения социалистического общественного строя. Однако важнейшим фактором является труд и связанные с ним производительность труда и заинтересованность в труде. Гарантией сохранения социализма будут меры не только материального, но и морального стимулирования производственного труда. Лозунг: "Своим трудом ты строишь не только личное благосостояние, но и всей Республики, всех трудящихся" должен пропагандироваться широко и неформально. Необходимо широкое и неформальное возвеличивание людей труда, пропаганда рационализаторов, изобретателей и новаторов производства, людей, подходящих к повседневному и обыденному труду с выдумкой и творчески. Если каждый будет отчётливо осознавать, что только творческий и по достоинству оцениваемый окружающими труд делает человека по-настоящему счастливым, а не всевозможные способы - фактически за счёт окружающих - достижения "лёгкой" жизни. Тогда такой строй будет непобедим!
Также некоторый оптимизм у меня вызывает вычитанный в википедии (даже!) такой факт про Кубу:
"Однако, несмотря на давнее эмбарго и якобы "низкую продуктивность" труда, Куба по ВВП/чел. значительно опережает, например, Украину. А по ИРЧП стоит выше России и многих других стран, что свидетельствует о высоких удельном производственном потенциале и уровне жизни".
Сьерра-Маэстра: начало борьбы
Узнав о заявлении Ф. Кастро, что 1956 год обязательно станет началом вооружённой борьбы, диктатор с присущим ему апломбом изрёк: "...это только даст возможность потренировать в стратегии и тактике вооружённые силы страны". А на устроенной им пресс-конференции Батиста был ещё более категоричен: "Организация, которую они имеют и которая нам хорошо известна, не только не может осуществить обещанные ими наступательные планы псевдовоенного характера, но и даже не способна устроить сколько-нибудь серьёзную засаду". В унисон с диктатором высказывался главный военный стратег правительственных войск, начальник Генерального штаба генерал-лейтенант Ф. Табернилья: "Исключена всякая возможность высадки, объявленной Фиделем Кастро. С технической точки зрения какая-либо перспектива высадки этих групп, состоящих из людей экзальтированных, недисциплинированных, лишённых военных знаний и средств ведения боя, нереальна".
Уверенность Батисте и его приближённым придавала стоявшая за ними многотысячная армия, оснащённая американской техникой, выпестованная военной миссией США. Характеризуя регулярные армии капиталистических стран, В. И. Ленин отмечал: "Постоянное войско везде и во всех странах служит не столько против внешнего, сколько против внутреннего врага. Постоянное войско повсюду стало орудием реакции, слугой капитала в борьбе против труда, палачом народной свободы". Именно так обстояло дело и на Кубе.
Основные черты каждой армии определяются характером государства, составной частью которого она является, и интересами тех классов, которые она защищает. С первых же дней своего существования кубинская регулярная армия воспитывалась в духе служения американским монополиям и связанным с ними крупной кубинской буржуазии и латифундистам. Армия помогала Э. Мухалю проводить реакционную политику в профсоюзах, использовалась для подавления забастовок, участвовала в сгоне крестьян с занимаемых ими земель. Армия и полиция стали главными проводниками реакционной политики Батисты после военного переворота 1952 г. На протяжении своей четвертьвековой политической карьеры Батиста опирался прежде всего на армию. За это время в стране сложилась до поры до времени преданная ему военная каста. Каждый свой приход к власти Батиста ознаменовывал заигрыванием с вооружёнными силами, сопровождаемым жалкими подачками рядовым и обещаниями сибаритской жизни командному составу.
Казалось бы, у Батисты есть надёжная опора, но, как и любой живой социальный организм, армия не может оставаться вечно тихой заводью. Ф. Энгельс писал: "...когда каждый здоровый мужчина проходит через ряды армии, эта армия начинает всё больше и больше отражать настроения и мысли народа; эта армия, главное орудие подавления, становится с каждым днём всё менее надёжной". В 1955 - 1956 гг. началось брожение и в кубинской армии. "Среди военных, - замечает кубинский исследователь Е. Инфанте, - росли признаки наметившегося раскола. Некоторые устраивали заговоры". Подспудно зрело недовольство Батистой среди молодых офицеров и основной солдатской массы, что выразилось в первых контактах её представителей с "Движением 26 июля".
Восстание в Сантьяго-де-Куба 30 ноября 1956 года
Не случайно провинция Орьенте была избрана Ф. Кастро центром борьбы против диктатуры. В Сантьяго-де-Куба сложилась самая боевая и наиболее последовательная в революционной борьбе городская организация "Движения 26 июля" во главе с безгранично преданным делу революции молодым (1934 года рождения) учителем Франком Паисом. К тому же провинция Орьенте прочно занимала первое место в стране по числу полностью безработных, которые могли стать потенциальным резервом революции.
Восстанию в Сантьяго-де-Куба, которое планировалось как операция по отвлечению батистовских войск от места высадки "Гранмы", предшествовала большая подготовительная работа, в основном пропагандистского характера, как в городе, так и по всей провинции. По свидетельству участника тех событий, впоследствии капитана Повстанческой армии Карлоса Чаина, недостаток оружия и боеприпасов не позволил организации "Движения 26 июля" Сантьяго-де-Куба уделить должное внимание боевой подготовке, но, хотя масштаб её был невелик, команды "Движения 26 июля" использовали каждую возможность для отработки вопросов тактики уличной борьбы и планов захвата ключевых пунктов города: почты, железнодорожного вокзала, радиостанции и др.
В середине ноября в Сантьяго-де-Куба состоялось совещание руководителей групп "Движения 26 июля", готовившихся к восстанию. "Момент, который мы все ожидаем, приближается, - сказал Франк Паис. - Фидель сдержит своё слово и высадится на Кубе в этом году. На совещании в Мексике анализировалась обстановка и возможность, по нашей просьбе, отложить начало борьбы для того, чтобы собрать минимум необходимых сил, но Фидель счёл необходимым воспользоваться подъёмом революционной борьбы в этом году, ибо отсрочка начала борьбы может привести к потере этого состояния возбуждения..."
План восстания, принятый на совещании в Сантьяго-де-Куба, предусматривал:
1. Блокирование и захват казармы Монкада.
2. Установление контроля над всем городом с подавлением сопротивления полицейских сил города и морской полиции.
3. Захват аэропорта "Антонио Масео".
4. Освобождение политических заключённых из тюрьмы Бониато.
5. Установление контактов с военными моряками, находившимися в Сантьяго, с целью их нейтрализации или привлечения на сторону восставших.
6. Захват основных центров бытового обслуживания и радиостанции, призыв народа ко всеобщей забастовке и участию в восстании.
7. Вооружение захваченным оружием всех участников восстания.
8. Превращение города в центр восстания всей провинции и затем захват других населённых пунктов Орьенте.
Весьма своеобразно определялась дата восстания. По всем выкладкам, морской путь от Мексики до Кубы занимал не более пяти суток, поэтому было решено начинать восстание на пятый день после отплытия "Гранмы" из Мексики. "Мы должны иметь всё наготове, - говорил Ф. Паис, - и, как только узнаем о высадке Фиделя, приступим к действию". Вопрос, когда начинать, долго и горячо обсуждался. Многие участники совещания предлагали вступать в борьбу, не дожидаясь известия о высадке Фиделя, мотивируя это тем, что в любом случае армия узнает о ней раньше и успеет принять все надлежащие меры, а патриоты могут опоздать с оказанием десанту "Гранмы" действенной помощи. В 1959 г. Ф. Кастро говорил по этому поводу: "Инструкция состояла в том, чтобы дождаться нашего прибытия, но, несмотря на это, нетерпение и порыв товарищей из Сантьяго привели к преждевременному началу восстания".
Большим успехом руководства "Движения 26 июля" Сантьяго-де-Куба следует считать переговоры с командованием стоявшего на якоре в местном порту военного фрегата "Антонио Масео". Капитан фрегата обещал поддержать восставших в случае их успеха. Если же патриоты будут терпеть поражение, то судно останется нейтральным и не вступит в бой против команд "Движения 26 июля".
Двадцать седьмого ноября Ф. Паис получил зашифрованную телеграмму из Мексики, сообщавшую факт и дату отплытия "Гранмы".
Двадцать восьмого - двадцать девятого ноября в Сантьяго-де-Куба состоялось совещание руководителей провинциальных организаций "Движения 26 июля", на котором было решено отметить по всей стране высадку экспедиции "Гранмы" актами саботажа и диверсиями.
Двадцать восьмого ноября участники боевых команд Ф. Паиса (более 300 человек) на своём собрании читали обращение Эрнста Тельмана к восставшим против нацизма патриотам Гамбурга. Присутствовавший на собрании Тара Домитрус, близкий друг и помощник Ф. Паиса, впоследствии капитан Повстанческой армии, писал: "Мы слушали с большим возбуждением. Эпизоды того исторического события подсказали нам, каким образом мы должны будем действовать в бою через два дня".
Двадцать девятого ноября было отпечатано 10 тыс. листовок "Будем свободными или принесём себя в жертву", которые не успели распространить. Листовки вместе с мимеографом были захвачены полицией.
Ранним утром 30 ноября Сантьяго-де-Куба разбудили выстрелы. Вооружённые команды "Движения 26 июля" атаковали полицейские участки города. Внезапность нападения поначалу сделала патриотов хозяевами положения, но силы были слишком неравны, ведь в активе повстанцев имелось всего лишь 56 винтовок и пистолетов, 1 пулемёт и 1 миномёт. В 11 часов утра Ф. Паис вынужден был дать приказ об отступлении.
В это время "Гранма" находилась в заливе Гуаканаябо, в трёх днях пути от намеченного места высадки. "Я видел, как переживал Фидель, слушая радио в полдень 30 ноября, - писал Ф. Перес. - Он узнал о революционном взрыве в Сантьяго и был сильно озабочен. Раздосадованный, он сказал мне: "Как я хотел бы сейчас обладать способностью летать"".
Восстание в Сантьяго 30 ноября 1956 г. не было единичным актом, направленным против военно-полицейского режима. Вооружённые выступления имели место в тот день в сентралях "Эрмита" и "Чапарра", саботаж - на железнодорожных станциях Гуантанамо, Хобадо, Ховельянос. По всей стране неоднократно прерывалась телефонная и телеграфная связь. Различного рода диверсионные акты были осуществлены членами "Движения 26 июля" в Санта-Кларе, Камагуэе и Сьенфуэгосе. В те дни один из журналистов, характеризуя положение на Кубе, писал: "Власти сталкиваются с прямой и открыто выраженной враждебностью и саботажем. Они находятся как на оккупированной территории, постоянно держа палец на курке".
"Родина или смерть!"
Восстание в Сантьяго-де-Куба насторожило диктатора и командование армии. Из Гаваны в Орьенте были брошены новые подкрепления. 1 декабря, провожая эти войска, Батиста ещё раз подтвердил свой курс, направленный на продолжение преследований и убийств кубинских патриотов: "Нарушившие порядок, - сказал он, - не имеют никаких идеалов. Это наёмники, террористы и предатели Родины. Против них правительство и вооружённые силы будут действовать без колебаний, со всей энергией".
Службы безопасности Кубы примерно с середины 1956 г. стали вести наблюдения за всеми иностранными судами, приближавшимися к кубинским берегам, было сделано исключение только военно-морскому флоту Соединённых Штатов Америки. Каждое судно, входившее в кубинские территориальные воды, тщательно обыскивалось, а по тем судам, которые отказывались подчиниться приказу, открывался предупредительный огонь, что привело к серьёзным дипломатическим осложнениям, например с диктатором Трухильо, объявившим мобилизацию своих войск.
На 15 сентября был составлен список 42 подозрительных судов, в котором "Гранма" ещё не упоминалась. 5 ноября генштаб переслал береговой охране новый список, в нём уже фигурировала и "Гранма".
Когда отряд Ф. Кастро отплыл из Мексики, батистовский шпион сообщил в Гавану: "Судно вышло сегодня из порта Мексики с достаточным количеством людей и оружия".
Военные стратеги диктатора не знали главного - в каком районе ожидать высадку. Наиболее подходящим местом они считали провинцию Пинар-дель-Рио, кратчайший морской путь от Мексики до Кубы. Об этом же, в целях дезинформации, неоднократно заявляло и руководство "Движения 26 июля".
Трудным и долгим было плавание повстанцев. "Озабоченность не покидала нас, - вспоминал Ф. Перес, - каждое судно на горизонте, каждый самолёт в небе вызывали беспокойство. Голод и бессонные ночи ослабили нас. Мы воодушевлялись только тогда, когда рулевой, наверное, для того, чтобы подбодрить самого себя, повторял: "Держим курс на Кубу"".
"Гранма", рассчитанная всего лишь на 9 человек, была сильно перегружена. Кроме 82 повстанцев, на борту этой небольшой яхты находилось 2 противотанковых пулемёта, 55 винтовок типа "мендоса", 35 винтовок с оптическим прицелом, 3 автомата "томпсон", пистолеты, боеприпасы и продовольствие.
Штормовая погода, небольшая скорость яхты (7,2 узла), перегрузка, неожиданное падение за борт помощника капитана яхты Роберто Роке, на поиски и спасение которого ушло несколько часов, - всё это не позволило Ф. Кастро и его сторонникам пристать к берегам Кубы в намеченный срок.
С 30 ноября поиски "Гранмы" начали патрули военно-воздушных и военно-морских сил Кубы. Об этом свидетельствует, в частности, одно из официальных донесений кубинского командования.
ТЕЛЕФОНОГРАММА
Штаб ВВС, военный городок
30 ноября 1956 года.
Генерал-адъютанту армии
Докладываю, что катер 65 футов длиной, белого цвета, без названия, под мексиканским флагом воздушным патрулированием над побережьем всего острова с 5.45 до 17.00 не обнаружен.
Табернилья Пальмеро, полковник штаба ВВС
""Гранма" передвигалась со скоростью черепахи, - вспоминал Э. Че Гевара. - "Астматический" ход нашего судна делал невыносимыми последние часы пути". Согласно первоначальному плану, повстанцы должны были высадиться в Никеро на рассвете 30 ноября, где их с машинами и группой в 100 человек должен был ожидать лидер крестьянского движения провинции Орьенте Кресенсио Перес. Овладев Никеро, они намеревались направиться в Мансанильо, в Сантьяго-де-Куба в это время должно было начаться восстание. В случае успешного осуществления всех намеченных операций руководство "Движений 26 июля" ожидало волну революционного подъёма в стране, которую должна была увенчать всеобщая забастовка. В связи с опозданием "Гранмы" этот план нуждался в существенных коррективах.
В штабе батистовской армии уже знали от капитана каботажного судна, обнаружившего яхту на рассвете 2 декабря, о местонахождении "Гранмы", вынужденной произвести высадку в незапланированном и неизвестном повстанцам районе, около устья реки Белик.
Перед высадкой экспедисионариос исполнили национальный гимн, Фидель Кастро произнёс короткую речь. Затем, разделившись на небольшие группы, они стали прыгать в воду. Впереди было большое, протяжённостью около 2 км, болото с мангровыми зарослями. В некоторых местах люди утопали по грудь в грязной жиже. В довершение всего над зоной высадки появились самолёты ВВС Кубы. Но болото сослужило добрую службу - лётчики так и не заметили отряд. "Заплетающейся походкой, - писал Э. Че Гевара, - мы ступили на твёрдую землю, являя собой армию теней, армию призраков, которая шла, подчиняясь импульсу какого-то скрытого психического механизма".
В мемуарах диктатор лицемерно писал, что "группу Кастро можно было легко и быстро ликвидировать. Однако гуманные соображения, демократические колебания и просьбы части общественности не позволили сделать это". В действительности же, более 1 тыс. солдат бросил Батиста на уничтожение повстанцев. Были перекрыты все дороги, вся окрестная зона беспорядочно, но интенсивно обстреливалась летавшими на бреющем полёте самолётами. Казалось, ничто живое не в состоянии выбраться из этого ада.
Изнурённые, обессилевшие, повстанцы с большим трудом продвигались к Сьерра-Маэстре, до которой оставалось около 40 км. "Утром 5 декабря, - писал Че Гевара, - немногие могли сделать ещё хотя бы один шаг. Люди были в полуобморочном состоянии... Поэтому было решено устроить привал в редком лесочке, рядом с плантацией сахарного тростника". Место привала, известное среди кубинцев под названием Алегрия-дель-Пио, стало местом боевого крещения повстанческого отряда. Это произошло 5 декабря в 4 часа 15 минут дня. Экспедисионариос были застигнуты врасплох: одни из них спали, другие с помощью врачей Э. Че Гевары и Ф. Переса перевязывали растёртые и порезанные до крови ноги. "...Вдруг раздался выстрел, - вспоминал Э. Че Гевара, - за которым через несколько секунд на нашу группу из 82 человек обрушился шквал пуль, - по крайней мере, так показалось моему встревоженному воображению в момент этого боевого крещения".
Несмотря на критическое положение, в котором оказался отряд, потери повстанцев были сравнительно невелики: четверо убитых и несколько раненых. По сообщениям батистовского командования, в этом бою убит один солдат регулярной армии и двое ранено.
В силу сложившихся обстоятельств повстанцы не могли оказать организованного сопротивления. И, тем не менее, в военном плане итоги 5 декабря, хотя отряд Ф. Кастро и был рассеян, можно считать скорее неудачей, чем успехом правительственных войск. Уже первое столкновение с повстанцами показало весьма низкую боеспособность армии диктатора.
По-разному, но одинаково тяжело сложились судьбы гранмовцев после Алегрия-дель-Пио. В одиночку и небольшими группами они пытались прорваться сквозь плотное кольцо батистовских войск и добраться до Сьерра-Маэстры. По свидетельству Р. Кастро, всего в декабре 1956 г. (вместе с убитыми 5 декабря и расстрелянными пленными) погиб 21 повстанец. 22 человека были захвачены в плен и в мае 1957 г. преданы суду и приговорены к шести годам тюремного заключения каждый.
В бою при Алегрия-дель-Пио "Фидель, - писал Э. Че Гевара, - тщетно пытался собрать людей в зарослях сахарного тростника, от которых нас отделяла всего лишь межевая полоса. Неожиданность была слишком большой, а огонь слишком плотным". Неорганизованное отступление привело к тому, что в последующие дни повстанцы оказались разрознены.
Ф. Кастро пробирался к Сьерра-Маэстре вместе с У. Санчесом и Ф. Пересом. В эти трудные дни Фидель только и думал о том, как снова собрать повстанцев вместе.
В этот период большую помощь повстанцам оказали местные жители. Они делились с ними последним куском незатейливой крестьянской пищи, укрывали их, оказывали посильную медицинскую помощь раненым, предупреждали о наличии солдат в том или ином селении. Вот характерный пример бескорыстной помощи повстанцам со стороны гуахиро. 7 декабря житель деревни Бланкисаль-де-Охо-дель-Торо Бальдомеро Седеньо Тамайо был свидетелем зверской расправы батистовского палача лейтенанта Лаурента над восемью повстанцами. В тот день Бальдомеро дал себе клятву: "Теперь я должен найти и укрыть остальных. Они их не убьют". Вскоре Бальдомеро встретил и приютил Эрнесто Фернандеса, а затем под кровом Бальдомеро и его родственников оказались ещё пять повстанцев: Рауль Кастро, Армандо Родригес, Рене Родригес, Сиро Редондо и Эфихенио Амейхейрас.
После Алегрия-дель-Пио Рауль Кастро ничего не знал о судьбе Фиделя. Это неведение продолжалось до тех пор, пока в середине декабря Бальдомеро не принёс радостную весть: Фидель жив и находится на ферме "Эль-Пуриаль", принадлежащей брату Кресенсио Переса Рамону. "Рауль, - рассказывал Бальдомеро, - обнял меня и ликующе воскликнул: "Фидель жив, значит, революция победит!"" Оставив больного Э. Фернандеса на попечение Бальдомеро, группа Р. Кастро пошла на соединение с Фиделем.
Так с помощью крестьян повстанцы узнавали друг о друге и постепенно собирались вместе. В этом особенно большую помощь оказали им активисты "Движения 26 июля", местные крестьяне Кресенсио Перес, Гильермо Гарсия и Мануэль Фахардо, впоследствии получившие звание майора Повстанческой армии. Они организовали поиски и спасение повстанцев с "Гранмы" и стали связующим звеном партизан.
"С Фиделем я встретился 17 декабря на ферме моего брата, в Пуриаль-де-Викане, - рассказывал К. Перес, - но Че там не было... Группу Че, в которую входили семь членов отряда, я посоветовал провести другим путём. Это была мера предосторожности на случай, если старая дорога обнаружена". Далее К. Перес сообщает, что группа Э. Че Гевары появилась на ферме его брата 20 декабря. В тот же день в "Эль-Пуриаль" на коне одного из крестьян, знакомого братьев Перес, прибыл Каликсто Моралес, а 24 декабря пришли Каликсто Бермудес и Каликсто Гарсия.
Итак, в последней декаде декабря в "Эль-Пуриаль" находились: Ф. Кастро, У. Санчес, Ф. Перес (направленный вскоре Ф. Кастро в Гавану для организации там подполья и для связи с Национальным руководством "Движения 26 июля"), Р. Кастро. С. Редондо, Э. Амейхейрас, Р. Родригес, А. Родригес, К. Сьенфуэгос, Р. Бенитес, Р. Чао, Ф. Гонсалес. Р. Вальдес, X. Альмейда, Э. Че Гевара, К. Моралес, К. Бермудес, К. Гарсия, Л. Креспо. Вскоре к ним присоединились участники экспедиции "Гранмы" X. Диас и Моран (Гальего), впоследствии оказавшийся предателем и казнённый патриотами в Гуантанамо.
Перед повстанцами со всей остротой встала проблема оружия. "Наш маленький отряд, - писал Э. Че Гевара, - пришёл без обмундирования и оружия, имея всего два автомата. Фидель был страшно возмущён. На протяжении всей войны и даже уже после неё он часто выговаривал нам: "Вам повезло, что не пришлось заплатить за совершённую ошибку. Оставить оружие в этих обстоятельствах - означало заплатить жизнью"". На поиски оставленного оружия были направлены Г. Гарсия и М. Фахардо. Им удалось повторить весь путь повстанцев от Алегрия-дель-Пио до фермы Р. Переса. В результате боевой парк партизан пополнился ещё несколькими винтовками. 25 декабря оба они были приняты в отряд, ставший базой формирования Повстанческой армии. К концу декабря в отряде насчитывалось 22 бойца, не считая отправившегося в Гавану Ф. Переса.
В последние дни 1956 г. повстанцы взяли курс к самым высоким вершинам Сьерра-Маэстры - пикам Туркино и Каракас.
В истории освободительной борьбы на Кубе Сьерра-Маэстра занимает особое место. Она служила надёжным убежищем для многих поколений кубинских патриотов. Прекрасные, полные любви и восхищения строки посвятил ей пламенный кубинский революционер Пабло де ла Торрьенте Брау: "Горе тому, кто поднимет меч на эти вершины. Повстанец с винтовкой, укрывшись за несокрушимым утёсом, может сражаться здесь против десятерых. Пулемётчик, засевший в ущелье, сдержит натиск тысячи солдат. Пусть не рассчитывают на самолёты те, кто пойдёт войной на эти вершины! Пещеры укроют повстанцев. Горе тому, кто задумал уничтожить горцев! Как деревья, приросшие к скалам, они держатся за родную землю. Горе поднявшему меч на жителей гор! Они совершили то, что ещё никому не удавалось. Воспитанные своей землёй, всей историей своей нищей жизни, они покрыли себя неувядаемой славой, проявляя чудеса храбрости. Пусть знают все: как вековые сосны, неколебимо стоят горцы. Лучше умереть среди родных скал, чем погибнуть от нищеты и голода, как гибнут кубинские деревья, пересаженные в чужие для них чопорные английские парки". На долгие месяцы Сьерра-Маэстра стала для повстанцев родным домом, ареной мужества, школой революции.
В то время как отряд Ф. Кастро пробирался в глубь Сьерра-Маэстры, в генштабе и президентском дворце царило победное настроение. "Ни одна высадка не будет иметь шансов на успех", - воинственно заявил Батиста. Официозная печать Кубы и американские агентства сообщили о смерти Ф. Кастро и полном уничтожении отряда, a сам диктатор заявил даже 15 декабря 1956 г., что Фидель Кастро вообще не прибыл на Кубу с экспедицией "Гранмы". В специальном правительственном сообщении было объявлено о выводе из Орьенте направленных туда подкреплений.
Вся эта кампания была рассчитана на то, чтобы подорвать в народе всякую веру в возможность революционной борьбы. Жестоким репрессиям было подвергнуто население зоны высадки. Например, деревушка Агуас-Фриас, где повстанцы встретились с первыми крестьянами, была сожжена, а семь её жителей убиты.
Лидеры буржуазной оппозиции, призывавшие лишь к моральному осуждению диктатора, безо всякого энтузиазма встретили известие о высадке десанта "Гранмы".
Одиннадцатого декабря в полдень руководство "Общества друзей республики" получило аудиенцию у премьер-министра Кубы Гарсия Монтеса. Один из руководителей Общества, Миро Кардона, заявил премьеру: "Посредством этого ходатайства мы хотим задержать гражданскую войну; мы стремимся к такому выходу из создавшегося положения, который позволил бы всем сложить оружие с достоинством". По существу это была поддержка объявленного диктатором сразу после высадки ультиматума, в котором он предлагал повстанцам сдаться в течение 48 часов.
Фактически отказались поддержать повстанцев и лидеры оппозиционных буржуазных партий. "Мы сохраняем чувство искреннего уважения перед драматическими событиями в Орьенте, - говорил 13 декабря лидер Революционно-националистической партии Пардо Льяда, - но у нас нет никаких мотивов, чтобы уступить хотя бы один дюйм нашей стратегии (т. е. разрешения политического кризиса посредством "справедливых выборов")".
Единственной партией, которая сразу же без колебаний выступила в защиту повстанцев, была Народно-социалистическая. В заявлениях от 6 и 11 декабря 1956 г. коммунисты выразили свою солидарность с борьбой, начатой отрядом Ф. Кастро, хотя вновь подчеркнули критическое отношение к методам борьбы, применяемым "Движением 26 июля".
Николай Кучма
|
