Фрагменты повести "На Оке"

   Маргарита Меньшова.

   1. Как Ильич в войну Отечественную бойца спас!

   Далее встреча с Владимиром Ильичём была "послежизненной"... Уже после смерти Ленина. Иван так и не понимал, как это умер человек, нестарым ещё, в расцвете сил. надорвался... И очень справедливая была своеобразная "встреча" на фронте, в марте 42 года, когдакогда ещё тонким лучиком брезжила наша Победа. В один из "охотнорядских" вечеров в том, далёком 23-м, Владимир Ильич вынужденно (так как сам никогда не курил) передарил Ивану очень дорогой и старинный подарок - память друзей из швейцарской эмиграции - портсигар серебряный. Очень уж тонкая штучка! Иван потом приспособился, заталкивал в неудобный портсигар папироски, ломая их...

   Однажды, в блиндаже, за неширокой придонской балкой, окопались... Взвод, под командованием молоденького лейтенантика Гоши Степанидзе, не ожидал там довольно шквального огня немецких зениток огня из других орудий - было жарко! Удар! Посыпалась земля и навалила Шарову комков за шиворот - склизкая, полумёрзлая! Камни, словно шрапнель, хлестнули по бушлату. Один - сильно ударил в лицо... Промычал что-то со стоном и даже нашёл в себе силы вылезти из окопа и, хромая и спотыкаясь на мёрзлой портянке (в сапог набилися наст и морозная ещё земля), побежал в атаку, сжимая старую Мосинскую винтовку. Отдалился, поотстал... И ободряющих криков черноглазого лейтенанта уже не слышал. Вдруг чо-то сильно толкнуло его в грудь. Упал. Мелькнуло лицо Нафани. "Эх, братка, не доспорили мы с тобой в этой жизни!" (Знал бы, что брат жив и здоров!)

   Очнулся в госпитале. Вот и спас... портсигар иностранный! Большой осколок попал бы под сердце, да за пазухой лежал заветный Ленинский подарок! 2. После войны деревня расцвела по-новому. Исчезло старое название Ракитное (и "хутор Ракитный"). Появились новые колхозы. По-новому шумели послевоенные ливни над серебрянной красавицей Окой. Подрастала дочка Настёна. Выправилась в красивую девочку-подростка, почти уже девицу!

   А ещё Иван привёз с собой набор открыточек, между прочим, швейцарских, выменянных на солидный кусок сала у застенчивой немецкой 15-летней девочки, ровесницы Настёны. Побывал, братцы мои, ЗА ГРАНИЦЕЙ! Открыточки были на французском. Его местные учителя хорошо знали. и перевели. Особенно Ивану понравилась картинка нашего живописца Серова "Filliette a peche" ("Девочка с персиками"). Похожа на жену его Полю в юные-то её годики! В той, до всех войн ещё, - жизни, мирной! Ох, похожа!

   х х х

   Помнил Иван свою политагитацию на фронте. и как в присутствии самого политрука рассказывал бойцам Ленинском ГОЭЛРО! Было времечко. Грустное (война!), да верное! А ныне!

   х х х

   Потом хрущёвщина наступила. Волюнтаризм, чёрный передел. Не нравилось это крестьянам! Не по душе было такое. А Иван как человек и пообразованнее других, понимал это "в квадрате", между прочим! Об этом часто гутарил с односельчаниным Мирошей. Сидели на берегу до сумерек над середрянными струями уходящего дня... И цигарки мужиков. как светляки, таяли в лёгком и таинственном тумане. Наступала другая эпоха. Радость труднее было - удержать!