Сборник рассказов о В.И.Ленине и гражданской войне

Встреча на Обводном

   X X X

   I.

   Братья наследовали разную судьбину. Шаровское обаяние в тот раз не спасло их дружбу Перед раскатистым концом октября Нафанаил Акимович, старший, не внял Ивану, почитая его малым и убогим. Сам Нафеюшка, как его всегда, любимца, величали в семье, скуластый зеленоглазый блондин с "офицерскими" усиками, и впрямь еще о 16-м годе, дослужился до подпоручика, ушел к белым после января 18-го, а с Сиваша, пешком по заливу, сел на дебаркадер (не железнодорожный, морской) - и только его и видели!

   Иван, большевик с 10-го года, был другой. Более мелкими (и менее резкими) чертами, чем у брата, копной темно-русых волос и блеском серо-голубых, - стального кортика, - очей, он, казалось, должен был более нравиться женщинам. Но нет - то ли видели и питерские барышни, и крестьянки-молодайки из их села Ракитное (П-ской губернии, что под Калугой), что женат был Ваня на тихой безропотной Поле, и, "джокондово" улыбнувшись, отводили лукавый взгляд наискосяк,чисто по-женски двусмысленный, то ли время не располагало, но жизнь Ивана текла в любом случае размеренно, без любовных обрывов.

   ...Шел декабрь 22 года. Война кончалась, хотя за дальневосточными горизонтами и в других концах Республики громыхали банды и отряды налетчиков и интервенции.

   х х х

   П.

   Декабрь этого года выдался, как и все декабри 20-х,-морозным. Но сегодня стоял иной денек- с подбрюшием ясновидных облаков на каком-то не по-питерски голубом небе, с побликами солнца, с озолотьем, с очень белыми и даже липкими снегами. С гололедом и ясенями, похожими на расщепленную на соломе гречневую крупу. Без признаков ветра или метели.

   Иван шел без шапки, в новых скрипящих сапогах, сунув руку в карман тужурки. Скрипели сапоги, торопясь. Скрипела тужурка.

   Скрипела портупея, скрипело все, кроме липко-талого снежка. Впрочем, не талого, так, чуть влажного!

   Нога неудержимо поехала вкось. Взмах руки лишь усугубил дело.Иван упал набок, дернув ногой. "Фу, черт",- вырвалось невольно. Мост, цепи, рябь воды при взгляде наверх, показались дико враждебными. Поднялся. Вроде не замОк. Отряхивать нечего было.

   Чисто. как у потомственного рабочего в анкете. Сам-то Иван крестьянский сын, понятно.

   - Я шел, собственно, протянуть руку.

   Резко обернулся на чей-то усталый голос.

   - Да, да, товарищ, это я Вам. А Вы во всем чистом, даже поскользнувшись. Если б не комиссарское одеяние, не очень по-пролетарски, а?

   Рассмеявшийся человек был невысок, в драповом хорошем пальто и в шапке. ВМЕСТО ПОЛОЖЕННЫХ К ЗИМЕ САПОГ - совершенно легкие осенние ботиночки. С первоначальной неприязнью Иван подумал: "Кто б говорил. Сам буржуй. Ладно, если интеллигент, меня вон Ильины привели к рабочим, спасли душу. Но этот! Дворянчик, верно, вон как "р" произносит - как сЁно "в". Ха!"

   Ответил вежливо:

   - Благодарю. Но я, т...товарищ, человек самостоятельный. Сам рукИ не протягивал - и вам не советую. Подумают, за подаянием, знаете ли!

   Раскатистый смех заглушил последние после "подаяния" слова. Все равно усталый, нервный, как будто вырвавшийся смех - из-под спуда нелегкой работы. "Интересно, чем этот... франтик-хохотун так утомлен",- свозило в Ивановом мозгу.

   -Однако, будем знакомы...

   - Иван Акимов....Акимович! Глупая детская привычка с...сиволапых времен ТАК отчество коверкать, Вы постарше, можно - Иваном.

   -Владимир Ильич.

   - Аа, как Ленин...Вы не.....

   - Ну, я - это я. Ульянов

   Ульянов. Ленин.

   - Но...в общем простите меня. Я- грубиян.

   -Да нет, по-моему, очень вежливый юноша. Вы не комиссар?

   Иван замялся..

   - Да нет. Одежа от Кожухова, павшего на фронте, мне досталась.

   - Вообще, вижу в вас эрудированного, образованного человека. Или я ошибаюсь (Ленин улыбался незаметно).

   -Нуу, куда уж нам до братца, тот "ваши благородия", за границу умотал.

   Ленин колюче поглядел.

   -Осуждаете?

   -Нет. Просто не принимаю. Такие вот Нафани они не враги, понимаете? Правда у них своя. Вот, мы спорили...

   И понесся рассказ о селе, о жене Поле, обо всем - обо всем. Ленин слушал. Так слушают дети - очень увлекательные сказки.

   -А как, товарищ Иван, вы тогда относитесь к террору?

   -Осуждаю.

   -А- революционный? Это сложный вопрос, дорогой товарищ Иван, очень сложный вопросик-с. Я не шучу сейчас, я сам размышляю.

   -Ох, ну я не думал о сложном пока....

   Так и шел этот удивительный разговор. День ликовал. Он голубел и даже искрился. День разливался радугой чувств и настроений.

   Продолжение следует

Маргарита Меньшова