«Какая милиция нам нужна?»

«Самый толстый канат начинает гнить с одной нитки», – гласит древняя пословица. То, что Советское государство именно сгнило изнутри, а не героически погибло под ударами внешних сил, думаю, ни у кого сомнения не вызывает. С какой нитки начал гнить мощный канат Советской власти? Пока мы не ответим на этот вопрос, мы рискуем раз за разом наступать на те же грабли.

Говорят, что номенклатура сначала отстранила от власти народ, а потом, воспользовавшись властью, перераспределила собственность в свою пользу. Эти события называют ещё ползучей контрреволюцией, т.е. постепенным восстановлением капитализма. Но с чего всё это началось? Какие буржуазные институты стали восстанавливаться в первую очередь? Ответ на этот вопрос даёт работа В.И.Ленина «О пролетарской милиции». Анализ этой статьи показывает, что реставрация началась уже в первые годы Советской власти.

«Нам нужно государство, но не такое, какое нужно буржуазии, с отдалёнными от народа и противопоставляемыми народу органами власти в виде полиции, армии, бюрократии (чиновничества). Все буржуазные революции только усовершенствовали эту государственную машину, только передавали её из рук одной партии в руки другой партии». (В.И.Ленин, Сочинения, 4 изд., т. 23, «Письма из далека», «О пролетарской милиции», с. 317).

Итак: армия, аппарат управления, полиция – кто владеет ими, тот владеет государством.

«Разбить, совершенно устранить старую и обычную во всех буржуазных государствах государственную машину, армию, полицию, бюрократию (чиновничество), заменив эту машину не только массовой, но и поголовной всеобщей организацией вооружённого народа» (там же, письмо 5-е «Задачи революционного пролетарского государственного устройства», с. 331).

Сама по себе замена буржуазных чиновников на бывших пролетариев ничего не даёт – если нет участия народа в управлении государством, то прежняя бюрократическая система рано или поздно восстановится.

С целью прихода к власти нарождающаяся буржуазия вели ожесточённую критику этих институтов: засилье бюрократии, дедовщина в армии, использование солдат для строительства генеральских дач, доставалось и милиции.

Она добилась своего – произошла буржуазная революция – власть была захвачена, но все эти структуры были сохранены почти что в неприкосновенности. Буржуазия получила советскую государственную машину в готовом виде – изменения носили чисто косметический характер, причём недостатки, за которые она критиковалась, только усилились. Следовательно, критика велась исключительно потому, что буржуазия этими институтами не распоряжалась.

Сама же государственная машина, доставшаяся по наследству от Советского Союза, пришлась буржуазии впору: «Все буржуазные революции только усовершенствовали эту государственную машину, только передавали её из рук одной партии в руки другой партии» (там же, с. 317). Эта машина созрела в недрах рабоче-крестьянского государства. Следовательно, государство уже соответствовало не интересам народа, а интересам буржуазии.

Структуры, взаимоотношения в Российской армии по сравнению с Советской практически не изменились – разве что не стало замполитов. Впрочем, они никуда не делись – стали разными замами по воспитательной работе и прочее. Как говорят сами бывшие военнослужащие, замполит никакого реального влияния не имел и его исчезновение практически никак не сказалось – то, что они говорили на занятиях по политической подготовке, пропускалось мимо ушей. Сейчас пытаются ввести институт армейских священников.

Про чиновников, чьё количество только увеличилось, говорить не буду. Подавляющее большинство после ГКЧП сохранило свои должности. Даже партийный контроль, поначалу отвергнутый, вводится в виде пропрезидентской «Единой России» и её клонов и филиалов в виде молодёжных движений. Поговорим о третьем институте: полиции. Не все современники понимают разницу между милицией и полицией. Наша милиция на самом деле является и являлась полицией (не в ругательном смысле, а просто констатация факта). Характерно, что первоначально органы для раскрытия уголовных преступлений у большевиков так и назывались. Милиция обозначает нерегулярное ополчение из числа населения. Такая милиция есть на Кубе, в Швейцарии и США – в последних известная как Национальная Гвардия.

Ленин вкладывает в это слово несколько другой смысл: «Какая милиция нужна нам, пролетариату, всем трудящимся? Действительно народная, т.е., во-первых, состоящая из всего поголовно населения, из всех взрослых граждан обоего пола, а во-вторых, соединяющая в себе функции народной армии с функциями полиции, с функциями главного и основного органа государственного порядка и государственного управления» (там же, с. 319). Подходила ли советская милиция под ленинское определение? Конечно же, нет: вопреки требованиям Ленина, эти функции не только не были соединены, а наоборот, разделены, а милиция и армия подчинены государственному управлению.

«Какая полиция нужна им, Гучковым и Милюковым, помещикам и капиталистам? Такая же, какая была при царской монархии. Все буржуазные и буржуазно-демократические республики в мире завели у себя или восстановили у себя, после самых коротких революционных периодов, именно такую полицию, особую организацию отделённых от народа и противопоставленных ему вооружённых людей, подчинённых, так или иначе, буржуазии» (там же, с. 319).

Никакого поголовного участия населения в советской милиции не было, хотя она набиралась, в основном, из представителей трудового народа, но этим она не отличалась от буржуазной полиции, в которую нанимаются тоже не отпрыски миллионеров. По сути это были такие же наёмники, идущие в неё работать ради зарплаты (продавать свой труд), следовательно, обслуживать интересы тех, кто платит.

У них сменился хозяин – подчинялись уже не буржуазии, а новому, более прогрессивному классу, имеющему власть, но не имеющему собственность, – номенклатуре. Когда в ходе «перестройки» этот класс, сохранив власть, приобрёл собственность, он стал буржуазией – соответственно, армия и милиция стали его инструментами!

«Не дать восстановить полиции! местных властей из своих рук! Создавать действительно общенародную, поголовно-все­общую, руководимую пролетариатом, милицию!» (там же, с. 219)

Вместо всеобщего вооружения народа функция охраны правопорядка была возложена на «профессионалов» – таким образом, полиция была восстановлена.

Жалкой пародией на участие в ней населения были так называемые безоружные «народные дружины». Конечно, всё это преподносилось как забота о благе населения – специально подготовленные «профессионалы» лучше будут справляться со своими обязанностями, тем более что сами они – представители народа и никогда против его интересов не выступят. Но на самом деле номенклатура была озабочена одним: лишить население оружия, потому что оружие – это частица власти. «Винтовка рождает власть».

«Во всяком классовом обществе – будь оно основано на рабстве, крепостничестве или, как теперь, на наёмном труде – угнетающий класс бывает вооружённым» (там же, «О лозунге разоружения», с. 85) – сравните: населению раннего СССР было запрещено иметь боевое оружие, но разрешено отдельным партийным работникам (в наше время разрешается отдельным чиновникам, частным охранникам и отдельным «новым») – это ещё один аргумент в пользу того, что СССР был классовым обществом. В результате отчуждение происходило по нарастающей. Ещё в годы Советской власти была неприязнь к милиции, разделение на «ментов» и остальных людей. В период «перестройки» и последующих событий «милиция» без особых угрызений совести присоединилась к победителям, не уступая царским опричникам в своих зверствах по отношению к народу, из которого сама вышла. Причём в первом поколении «часть элит, сформировавшихся в процессе революции, пытается консолидировать свою власть, остановив продолжение революции. С одной стороны, закрепив свои достижения, закрепив победу, но с другой стороны, придушив революционный процесс, не давая ему развиваться дальше. Для этого необходимо овладеть массами и контролировать их, не давая им больше быть движущей силой истории» (Борис Кагарлицкий).

Тут есть ещё один нюанс: история показывает, что каждое эксплуататорское общество более прогрессивно, чем предыдущее: если более ранние основывали свою власть в значительной степени на грубом насилии, например, захват рабов и принуждение их работать, то более поздние ещё и на негласном общественном договоре о разделении функций (крестьяне работали на феодала, а феодал обеспечивал им защиту) и на пропаганде (равные возможности – можешь всего добиться сам, свобода предпринимательства).

Советское общество не было исключением, но основой его стабильности должно было быть не насилие (хотя оно полностью не отвергалось) и даже не пропаганда, несмотря на уделяемое ей первостепенное внимание, а именно общественный договор: государство заботится о населении, а население отказывается от бремени власти – что ж, древняя традиция: сбылась мечта о «добром царе».

Но у народа должен быть мотив для заключения такого договора, и чем больше таких мотивов, тем для государства (номенклатуры) лучше. Наилучший мотив – защита, а защиту осуществляют армия и полиция. И тут интересы номенклатуры вступают в противоречие с ленинским планом, ведь по нему все эти функции должен осуществлять сам народ – и в значительной степени он их осуществлял в период Гражданской войны. Поэтому потребовалось эти функции отобрать. Для этого и были введены запрет на ношение оружия и профессиональная полиция, которая, кроме названия, с милицией не имела ничего общего. Но реально это был запрет гражданам самим оказывать сопротивление преступникам.

Преступники нападают, как правило, когда уверены в своём превосходстве. В этом случае граждане поставлены перед альтернативой: либо самим пострадать от преступников, либо пострадать от правоохранителей за ношение оружия или т.н. «превышение необходимой самообороны». Таким образом, гражданам оставляют только один выход – обращаться за помощью к государству. Как-то в перестроечное время один из высокопоставленных милицейских чинов в ответ на критику его ведомства заявил: «Вы ругаете милицию, но если что случится, обращаетесь к нам!» А что, есть законные способы ещё куда-то обращаться? В общем, «летайте самолётами Аэрофлота!»

Самое смешное, что преступники, при всей ненависти к «ментам», заинтересованы в существовании полиции. Если точнее – слабой и коррумпированной полиции, чтобы, с одной стороны, не могла эффективно им препятствовать, с другой стороны, не давала населению самому защищать себя.

Приведу конкретный пример: недавно по телевидению показывали сюжет о садовых ворах, эпизод первый. Пожилая женщина застала у себя в огороде молодого здорового мужика, который выкапывал картошку. На требование убираться, видя, что перед ним старуха, он послал её подальше и заявил, что картошку он всё равно выкопает и пусть попробует помешать, если сможет… Она огрела его по голове чем-то тяжёлым, в результате чего тот скончался, а бабку посадили на шесть лет. Вопрос первый: справилась бы бабка с ним голыми руками? Вопрос второй: успела бы приехать милиция, если бы бабка её вызвала? Вопрос третий: на черта нужна такая милиция?

Это только очень глупые преступники, как правило, из числа молодёжи, на полном серьёзе думают, что стоит только милиции (полиции) исчезнуть, тут уж они развернутся… Это не так: начнётся, к примеру, анархия, полиция исчезнет, но свято место пусто не бывает: народ начнёт вооружаться. Сунутся такие «крутые» ребята в чужую деревню, а там местные «махновцы» достанут обрезы… В городах образуются банды, которые будут контролировать свой район, собирать с него дань, но местному криминалу развернуться не дадут, встанут на защиту «своего» населения – своего рода социализм. Современный пример – криминальная шушера обычно не рискует нападать на заведения, контролируемые серьёзными бандитами, тем более не решается их «кидать». С другой стороны, уже сейчас преступники со стажем недовольны действиями «малолеток», не признающих никаких понятий и преступной иерархии, чьими жертвами всё чаще становятся. Эпизод второй: устав от бесконечных налётов садовых грабителей, действующих нагло, в присутствии хозяев – в основном пенсионеров, садоводы наняли крепких парней, в т.ч. бывших спецназовцев, и те в общем-то жестокими, противозаконными методами быстро отвадили любителей лёгкой наживы.

Наличие оружия у населения – мощный сдерживающий фактор. Беззащитность жертвы провоцирует насилие. В Нью-Йорке и северных штатах, где ношение оружия запрещено, преступность выше, чем в южных штатах, где насчёт оружия более либеральны, хотя, как утверждают американские психологи, южане обладают более вспыльчивым нравом. Как говорят сами американские преступники, больше всего они опасаются того, что их может пристрелить намеченная жертва или случайные прохожие.

Разговоры о том, что в результате свободного владения оружием возрастёт количество убийств, есть бессовестная спекуляция, распускаемая «правоохранителями» (вообще, как утверждают социологи, против выступают либо правоохранители, либо те, кто надёжно защищён (бизнесмены и прочие), т.е. люди, заинтересованные в сохранении своего преимущественного положения) – не надо держать народ за кровожадных дураков. В сложное послевоенное время на руках у населения находилась масса оружия, в т.ч. у подростков – последние в огромных количествах подрывались на боеприпасах, но мне ни разу не попадалось свидетельство, чтобы кого-то застрелили в мальчишеской драке (думаю, что такие случаи всё же были, но в крайне незначительных количествах). В наших условиях свободное владение оружием приведёт только к снижению преступности. Хотя на первых порах, возможно, возрастёт число убийств с использованием огнестрельного оружия, общее же количество убийств сократится.

Поэтому первый вопрос, который следует решить восстанавливаемой Советской власти, это создание народной вооружённой милиции, состоящей из всего поголовно населения и соединяющей в себе функции народной армии. Одним из пунктов программы Причерноморской Советской республики, опубликованной в «Совете рабочих депутатов», было право населения иметь оружие. Без «профессионалов», конечно, обойтись не удастся, потому что в полиции существует необходимость в узких специалистах, но они должны быть ограничены криминалистами, экспертами. Ну разве ещё группами захвата, умеющими захватить уже выявленных преступников с наименьшими потерями. Все же остальные функции должен осуществлять вооружённый народ – всякое требование ограничить владение оружием населения есть контрреволюция! Общественный строй, который был в СССР, сыграл свою историческую роль, которую трудно переоценить. Но он себя исчерпал и рухнул под тяжестью объективных противоречий. На сегодняшний день восстановление институтов СССР в том виде, в котором они были, – реакционный лозунг: всякая номенклатура должна быть ликвидирована. В будущем обществе собственность и власть должны принадлежать трудящимся не только на словах, но и на деле.

Игорь Данилов, 17.08.06