«ЗАВОДНЫЕ АПЕЛЬСИНЫ»

Лидер «Яблока» Явлинский заявил недавно, что завидует украинцам, так смело и решительно вставшим на защиту демократии. А меня происхо­дящее в Киеве, признаться, весьма сильно расстраивает. И волнуюсь я не только, а может быть, и не столько за судьбу украинской демократии, сколько за судьбу демократии отече­ственной, российской.

Дело в том, что я считаю: России она нужна, но сама нам в руки не сва­лится – за нее придется бороться. Люди к этому и так были не готовы, а после событий на Украине готовно­сти еще поубавилось. А беда в том, что происходящее упорно называет­ся «революцией». Но за такую «рево­люцию» не только жизнью, даже эле­ментарными удобствами жертвовать как-то не хочется.

«Это что?» – спросил недавно мой знакомый при просмотре новостей. На экране показывали «революцион­ный» Киев. Группа молодых людей в оранжевых куртках у подъезда бло­кированного Кабинета министров громко и неустанно выбивала ритм на больших «барабанах», сооружен­ных из железных бочек, видимо, из под российской нефти. Еще один че­ловек в оранжевом комбинезоне энергично ими дирижировал. «Ну, па­пуасы и есть папуасы, – вздохнул знакомый. – Нет, слава Богу, у нас такого не будет. Мы люди серьезные. А против этих барабанщиков десятка омоновцев, даже без дубинок, хвати­ло бы. Если бы захотели».

Сказано было в самую точку: вот только папуасов он обидел напрас­но. В африканских джунглях в руках дикарей тамтамы смотрятся куда как естественнее, чем в заснеженном Киеве, когда в них барабанят бросив­шие учебу студенты. Просто какая-то обратная эволюция получается. Да, пафос народного восстания, пусть даже ложный изначально, уже на вто­рую неделю событий выродился в абсолютный фарс, который повто­рять не хочется ни ради какой «демо­кратии».

Но и не нужно повторять! То, что происходит в Киеве – не революция, а «механическая революция», и ее участники – не бушующие народные массы, а «заводные апельсины». То есть механизмы, запрограммиро­ванные для достижения определен­ного результата, причем запрограммированные самым примитивным образом.

Есть знаменитый фильм Стэнли Кубрика, снятый по книге не менее знаменитого английского писателя Энтони Берджесса. Называется «За­водной апельсин». События, проис­ходящие в нем, чем-то очень пере­кликаются с действом на заполнен­ных молодежью площадях украин­ских городов. И дело даже не в апельсине – символе украинской «механической революции». Хотя совпадение само по себе занятное. Дело именно в «заводе», программи­ровании мозгов, когда человек пере­стает быть самим собой, а превра­щается лишь в функцию для дости­жения чужих целей.

Герою фильма и книги Алексу моз­ги промыли в тюрьме, дабы избавить от дурных наклонностей, поскольку был он малолетним грабителем, на­сильником и убийцей. Результат по­лучился не очень: настолько «не очень», что изначальный злодей, но не робот и не «заводной апельсин» Алекс оказался зрителю гораздо ми­лее. Фильм чуть ли не запретили, да­бы «не пропагандировать насилие».

Но жизнь-то не запретишь! И вот на улицы соседнего с нами государ­ства вышли десятки тысяч «заводных апельсинов», в основном молодых людей, причем в отличие от героев старого фильма ни в чем не повин­ных: не убивавших, не грабивших, но ставших игрушками в чужих руках.

«Мы за демократию! Кучма нару­шает закон. Хотим жить лучше», – говорит массовка оранжевой площади. «А вы закон разве не нарушаете? А те, кто против Ющенко, разве про­тив демократии? А почему вы думае­те, что при нем жизнь будет лучше, если как премьер-министр он уже провалился в свое время?»

Вопросы повисают в воздухе. Ру­ководители действа даже из пропа­гандистских соображений не учат своих рядовых отвечать на них: опас­но, простой механизм для этого не предназначен. Еще и впрямь задумается о чем-либо и сломается. Пусть лучше кричат «Кучма – геть! Ющенко – так!». И площадь кричит дружным хором по команде очередного дири­жера.

У кого в руках ключик от заводных игрушек – давно понятно. Когда анг­лийская газета The Guardian расска­зала о некоторых устройствах меха­низма таких вот революций и их фи­нансировании, на авторов статьи сразу ополчились. «Ненавидящие свободу» – так назвала американ­ская Washington Post всех, кто ви­дит за событиями на Украине «аме­риканский след». Красноречиво.

Что на проведение «революции» затрачены огромные деньги, уже не раз говорилось. Более того, и сами организаторы этого ничуть не скры­вают, как и не скрывают, кто именно «помогает им материально». Но не надо упрощать! Далеко не все и не у всех упирается только в материаль­ный интерес. К тому же ведь и насто­ящую революцию без денег не со­вершишь.

Главное же отличие революции «механической» от настоящей – чув­ство собственной неуязвимости и одновременно значимости. Неуязви­мость рождается от безнаказанно­сти. «Революционеры» глубоко убеж­дены, что никто их не тронет, и так оно, конечно, и будет. А ведь если возникает понимание, что может не апельсиновый сок пролиться, а кровь, причем твоя собственная, не­вольно задумываешься: а во имя че­го. Но задумываться нельзя катего­рически, это опасно для всего меха­низма. И потому крови, даже мини­мальной – например, из носа нейт­рализованного милицией хулигана, – власть, являющаяся частью меха­низма, допустить не может.

И дело именно в этом, а не в не­приятии насилия: вон, когда евро­пейских антиглобалистов за поведе­ние куда как более сдержаннее сна­чала охаживают полицейскими ду­бинками, а потом задерживают и привлекают к ответственности, ника­кого всеобщего возмущения у запад­ной демократии это не вызывает. Ан­тиглобалисты, правда, люди стойкие и убежденные. А вот в «революцио­нерах» украинских хозяева не увере­ны. Поэтому ничего для восстанов­ления порядка и закона и не пред­принимают.

А ведь никаких бархатных револю­ций не существует в принципе. Рево­люция – это великое потрясение, общественный катаклизм, происхо­дящий в том случае, если другого вы­хода из социальных и политических противоречий обществу не оставле­но. Революции, как мы помним, – локомотивы истории. Механические же «революции» – в лучшем случае паровозики детских каруселей, обеспечивающие стабильное су­ществование существующего меха­низма.

Президент Кучма тоже является частью этого механизма и работает по его правилам. Собственно, он то­же «заводной апельсин». Только его завод уже подходит к концу, пружина износилась, менять ее смысла нет – вот и решили заменить самого Кучму. Впрочем, в отличие от рядовых «апельсинов», которые за свое стоя­ние получают в основном лишь мо­ральное удовлетворение, Кучма за два президентских срока использо­вал свой завод на полную катушку.

И теперь, когда завод кончается, ли­шаться всего нажитого с его помо­щью и за счет украинского народа добра ему совсем не хочется. И не лишится, если будет вести себя «пра­вильно». Какое уж тут «наведение конституционного порядка».

Но и о рядовых, о массовке пока забывать не следует. В конце концов, именно от нее сейчас многое за­висит.

И вот, чтобы придать значимость происходящему, участникам спектак­ля все время объясняют, что они де­лают историю, хотя историю в это время делают совсем другие, неви­димые режиссеры. И совсем другую историю. И еще убеждают их, что они – герои.

Так и появляются свои герои и символы у даже совершенно бес­кровной и неопасной для ее участни­ков «механической революции», цель которой исключительно в замене од­ной старой правящей элиты на дру­гую, еще более старую, но, в данный момент и более для хозяев удобную.

Итальянская La Republika расска­зала о «Маленьком герое украинской революции», 11-летнем Богдане, ко­торый в первый же день после выбо­ров отправился из своего городка в Киев, активно включился в уличные действия оппозиции и чуть не умер на третий «революционный день», ко­гда, утомившись, заснул в сугробе. «Скорая» едва не опоздала», – пи­шет журналист.

А если бы опоздала? Кто-нибудь ответил бы за это? Ну, по закону жан­ра ответили бы сторонники Януковича. Ведь когда с ним приключилась беда, именно им, «умирающим от го­лода», как объяснили ему новые дру­зья– оппозиционеры, он относил еду, дабы продемонстрировать ми­ролюбие «оранжевых» и их стремле­ние к «единству нации». А неблаго­дарные «сторонники режима, кото­рые ели хлеб оппозиции, утром вер­нулись домой». Видимо, работать на своих шахтах и в своих цехах, чтобы этот хлеб у государства как раз и был. Но об этом итальянская газета поче­му-то не задумывается, как и о судь­бе самого мальчика, который, лежа на больничной койке, обещает, что «завтра опять пойдет на работу».

Кстати, маленький Богдан, когда с ним случилась неприятность, не только подкармливал «шахтеров-на­хлебников», но и ходил за указаниями «для тех, кто находился на Крещатике». Судя по всему, без указаний они не остались. Но оппозиционеры из молодежной «Поры» (на которых и работал юный «революционер») и са­ми указания раздавать горазды. Им даже главный лидер Ющенко не авто­ритет: они, например, в ультиматив­ной форме требуют, чтобы тот пре­кратил «переговоры с представите­лями преступной власти».

И Ющенко вынужден подчиняться. Ющенко вообще самый заводной из всех «заводных апельсинов» «меха­нической революции». Механизм его, видимо, не очень исправен и не слишком хорошо функционирует, но в отличие от Кучмы Ющенко пока ну­жен. Вот и подзаводят его все, кому не лень: неистовая соратница Юлия Тимошенко, всегда стоящая за спи­ной и ждущая своего часа, молодые люди из организованной на соросовские деньги «Поры», западные политики и даже, как ни странно, поч­ти выдохшийся Кучма, от которого он по-прежнему находится в зависи­мости.

Тяжело Ющенко: шаг вправо, шаг влево является побегом. Да не может он ни вправо, ни влево: простейшее устройство механизма не позволяет. Только вперед, на отмеренное рас­стояние, и назад, и снова вперед-на­зад. Например, провозгласить себя президентом, дать присягу на старой Библии, а через час потребовать но­вого второго тура выборов.

Вроде бы непоследовательно, глу­по. Но с точки зрения человека, а не заводной игрушки. А Ющенко именно игрушка, причем сразу во многих ру­ках. И потому сегодня он подписыва­ет соглашение о «пакетном голосова­нии» по конституционной реформе, а уже завтра его нарушает, отталкивая от себя своих тактических союзни­ков. И пока площадь празднует еще не состоявшуюся победу, социалист Мороз обвиняет его в предательстве, ставя, таким образом, саму возмож­ность этой победы под большое сом­нение. Но делящие шкуру неубитого медведя этого даже не замечают.

Увы, «механические апельсины» человеческой логики не понимают, недоступна она им, устройство не по­зволяет. Именно поэтому как от стен­ки горох отскакивают от их «апельси­новых» головушек все доводы, глав­ный из которых: а что же будет с вами завтра? С той же «Порой».

Ее сербский прототип «Отпор», то­же вроде бывший «весомой полити­ческой силой, свергшей Милошеви­ча», на последних парламентских вы­борах набрал 1,5%, а той коалиции, которую он привел к власти – ДОС, больше не существует. Зато сущест­вует поголовная безработица, осо­бенно среди молодежи. И никто за нее не ответит: революция кончи­лась, обещания забыты, на новую революцию Запад денег не даст – его вполне устраивает зависимая, экономически и политически слабая Сербия.

Ну, разве что выделят деньги для нескольких молодежных функционе­ров, чтобы ехали делиться опытом в другие страны для установления та­кой же «демократии папуасов», пре­вращали эту «демократию» и «меха­нические революции» в товар широ­кого потребления для граждан «тре­тьего мира».

А вот еще один полуторапроцент­ный кандидат, бывший президент Польши Лех Валенса, давно потеряв­ший политический авторитет на ро­дине. Но для украинских «апельси­нов» и этот сгодится. В своей статье «Украинская нация поднимает голо­ву, несмотря ни на что» английская The Times описывает его визит к ук­раинским оппозиционерам: «Киев­ская площадь Независимости разра­зилась криками «Польша! Польша! Польша!», когда в четверг люди уви­дели перед собой Леха Валенсу… Он управлял толпой легко и с юмором… «Что же вы ждали так долго? – воп­росил он».

Журналист, вероятно, случайно проговорился, заметив, что отстав­ной польский политик «управлял тол­пой». Но совершенно не случайно не заметил он другую часть «украинской нации», которая не хочет, чтобы ею управляли.

«Что он здесь делает? Он поляк, пусть едет домой. Я – украинец, хочу жить по-своему, зачем мне его слу­шать?» – говорит российским репортерам на майдане парень без всяких шарфиков и повязок. Он здесь такой один, его оппоненты начинают яростно возражать, сбиваясь с укра­инского на, видимо, более привыч­ный русский, и опять переходя на ук­раинский (как это напоминает сур­жик, смесь английского и русского, на котором разговаривают герои Эн­тони Берджесса из казавшегося тог­да далеким мрачного будущего).

Но кто путано говорит, тот путано и думает. В результате объяснить, по­чему поляки в очередной раз в исто­рии должны решать за украинцев, как тем жить, они не могут. Довод звучит лишь один: а чего тогда Россия вме­шивается?

Но и он, прямо скажем, не бле­стящ. Корреспондент «Комсомоль­ской правды» спрашивает у активи­стов «УНА-УНСО» с антироссийским плакатом, что плохого сделала им Россия, «кто сказав? Мы за дружбу с москалями, – заулыбались они. – Но вот Польша пригнала во Львов де­сятки автобусов, чтобы мы могли по­ехать сюда страйкувати. А Россия ни одного автобуса не дала».

Во многих отношениях показатель­ный диалог. Но еще более показа­тельным представляется «побочный эффект» промывания мозгов: ярост­ная ненависть к России. Помнится, у Алекса из «Заводного апельсина» та­кой эффект тоже возник: он вознена­видел музыку Бетховена. Впрочем, у украинских оппозиционеров этот эф­фект вряд ли можно назвать «побоч­ным» – его-то как раз всеми силами и добивались.

Но западные журналисты, которые вроде бы лишь демократию и права человека защищают, к тому же счита­ются свободомыслящими и незави­симыми! Чтобы понять уровень их мышления, необязательно даже чи­тать статьи – достаточно лишь оце­нить заголовки: «Русский медведь в агонии» (Neue Zurcher Zeitung, Швейцария), «Империалистиче­ская Россия и ее вассал Украина» (The Wall Street Journal, США), «Русский медведь с путинским ли­цом выходит из спячки на Украи­не» (The Times, Великобритания), «Нужно отпугнуть медведя» (Financial Times, Великобрита­ния).

Кроме «медведя», даже придумать ничего не смогли, что, увы, подтвер­ждает лишь один факт: сами эти «свободолюбцы» на поверку те же за­водные игрушки. Они даже не по­няли, что «русский медведь» на са­мом деле никакой вовсе не медведь, а все тот же механический фрукт. А потому и волноваться нечего: прави­ла игры он не нарушит. Да и ключик от него находится в тех же самых руках, что и ключик от Кучмы, Ющенко, Януковича.

Что же поделать, ведь и Янукович пока тоже игрушка в чужих руках. Чего стоит хотя бы одно его заявление: мол, решение Верховного суда о пе­реголосовании – неконституционно и незаконно, но я человек законопос­лушный, а потому исполню его. Но за­конопослушные люди не могут следо­вать незаконным решениям. Это по­нятно любому не заводному, не запро­граммированному на определенные вопросы и ответы на них человеку.

Но за ним, к счастью, маячат люди. Шахтеры с черными от пыли лицами, добывающие несмотря ни на что уголь, молодые парни, говорящие, что не дадут растоптать свою волю, женщины из Крыма, недоумеваю­щие, зачем надо разжигать, как дела­ет это оппозиция, националистиче­ские страсти у местных татар: ведь всем потом хуже будет – и русским, и украинцам, и самим татарам.

Люди, понимающие, что их хотят обмануть и провести на мякине, но еще окончательно не осознавшие, что с «заводными», а главное, с заво­дящими их, надо бороться, что борь­ба эта совсем не походит на карнавал с плясками, фейерверками и бараба­нами. Ведь человек – это всегда луч­ше, чем любой, даже самый безу­пречный механизм. Потому что у че­ловека есть свобода воли. У механиз­ма такой свободы нет.

Впрочем, и необходимость борьбы становится все более очевидной. А сама борьба – вероятной. Об этом на одном из сайтов пишет в своем сообщении житель Украины Олег: «Вы не знаете, как рушится лава» – такая фраза мимолетом прозвучала от представителей Донбасса. Сов­сем мягко прозвучала. Без нажима и натуги, как бы между прочим. А вот мне лично стало страшно. Именно от этого спокойного тона страшно. Oт того чувства собственного достоин­ства, с которым была произнесена. От будничности. А ведь это угроза пострашнее всех демонстраций и блокад правительственных зданий в Киеве, вместе взятых. Нынешние шахтеры, сталевары, корабелы заня­ты работой и вовремя получают за нее зарплату. Просто так сейчас они не пойдут стучать касками по Крещатику. Да и ходили стучать только до­веденные до отчаяния безденежьем. Не дай Бог, их доведут до отчаяния политики. Когда рабочему человеку докажут, что другого пути у него нет – начнет «рушится лава».

Рушащаяся лава – это и есть ре­волюция. Чувствуете, как это отлича­ется от «ненасильственного» как бы протеста в центре Киева?

Да, себя нужно защищать, а не ста­новиться частью системы. И речь опять уже не об Украине: в конце концов, те же жители Донбасса, Харькова или Крыма должны бы бороться за себя сами, понимая, что нынешняя Россия с ее заводными политиками им не поможет. А чтобы помочь им, мы должны прежде помочь сами се­бе, перестав быть заводными «апель­синами», «яблоками» или «баклажа­нами» в чужих руках. И разве голосу­ющие за ограбившую их партию или торгующего национальными интере­сами президента россияне не та же одураченная и безвольная киевская толпа, именующая себя народом?

Стать же народом, а не толпой ни­какие бархатные, розовые и апельси­новые «революции», организованные на западные деньги, западными политтехнологами ради западных инте­ресов, не помогут. Нужно думать о себе самим, не играя по чужим пра­вилам. Например, отказываться пла­тить внешние, не нами накопленные долги, как сделали это большевики после революции настоящей. Орга­низаторы же нынешних «революций» никаких долгов не простят. Даже ради победы «демократии». Ибо «демократия» эта особого вида: для аборигенов, бьющих в тамтамы под чутким руководством тех, кто купит и страну, и нас самих за разноцветные бусинки.