Часы рядового

   Продолжение, начало в № 2 (193), №3 (194), №4 (195) , №5 (196), №6 (197), №1 (198), №6 (203), №2 (205), №4 (207), №5 (208), №6 (209), №2 (211), №3 (212), №4 (213), №1 (214)

   Воспоминания всплывали, поднимались с глубин моей памяти. Я видел, как уставшие и со вчерашнего дня не поенные и не кормленные лошадки, выбиваясь из последних сил, тащили на восток четыре 122-миллиметровые пушки. На передке головного орудия опять сидел командир батареи лейтенант Науменко. Утренний туман растворился в первых солнечных лучах, клубился и скатывался к болоту…

   К действительности меня вернул звон выпавшего из моих рук гранёного стакана. Полковник, лихо перебирая струны, пел очередной куплет:

   Вот поезд подошёл к заветной цели,

   Смотрю я в щели – мадам уж нет,

   Сидит поручик с опухшим …,

   И без шпажонки, без штиблет,

   Сидит и злобно он поёт:

   Семнадцать ту, семнадцать ту,

   Семнадцать ту и я верза,

   Ерцем перцем, шишка с перцем –

   Вся истёрлась до конца!

   Меня обожгло как огнём, мгновенно в памяти всплыли клеверное поле, машина ЗИС-5, сидящие возле неё диверсанты, одетые в русскую военную форму, бегущий по полю Садыков.

   "Так это ты, фашистская сволочь, сидела в тот день на пне и развлекала бандитов своими песенками!", - кипел я, глядя на полковника. – "Правда, рангом ты был пониже".

   И рука моя машинально потянулась к карману, где на боевом взводе лежал проверенный в боях отечественный пистолет "ТТ".

   Здесь, в купе проводника, я вторично переживал смерть Сычёва. Руки мои вновь сжимали воронёную сталь трофейного пулемёта "МГ". Я ловил на мушку ненавистное лицо убийцы. Вдоль и поперёк прошивал его пулемётной очередью. Но враг стоял на краю болота, сжимал в руке дымящийся револьвер и улыбался. Холодный пот появился на моём лице. А полковник, так же бодро перебирая струны, пел свою очередную песню:

   Берегите молодость, ребятушки,

   Не влюбляйтесь в девок с юных лет.

   Слушайте советы добрых маменек,

   Берегите свой авторитет!

   Когда наступила тишина, я, с трудом сдерживая себя, спросил полковника:

   - А эти часы при каких обстоятельствах в руки к вам попали?

   Лейтенант поднялся: "Ах, вот оно что!"

   Полковник смеялся. Медали на его груди позвякивали малиновым звоном.

   - А я-то думаю, почему старшина на мою руку уставился. Эх ты, Аника-воин, не понимаешь, что вещи, как и люди, имеют свою судьбу, и судьбу подчас интересную. А ты что – встречал эти часы раньше?

   - Да, я к ним браслет делал!

   - История этих часов обыкновенная, если смотреть на неё с высоты армейских будней. В 1942 году наша 188-я стрелковая дивизия вела тяжёлые, кровопролитные бои под Старой Руссой. Бои были в основном оборонительные. То немцы нас поскубают, то мы их. В отдельные дни город несколько раз переходил из рук в руки. В один из таких дней в руки моих разведчиков попал фашистский майор.

   В его сумке, вместе с золотыми монетами царской чеканки, мои разведчики нашли десятка полтора часов различных марок. Фашист оказался страстным коллекционером. По приказу командующего его отправили в Москву, а часы в качестве трофея я взял себе на память. Так и ношу я их с тех пор. И знаешь, старшина, не раскаиваюсь – отличные часы, наши кировские, довоенные. На, взгляни!

   Я взял часы в руки. Внимательно осмотрел браслет. Сомнений не было – в моих руках были часы Сычёва. Даже две буквы "Л.Ю." (Ларин Юрий), выцарапанные мной иголкой на внутренней стороне застёжки, сохранились.

   Виталий Иванович Сулима,

   Сибирский казак

   Продолжение следует