Часы рядового

   Продолжение, начало в № 2 (193), №3 (194), №4 (195) , №5 (196), №6 (197), №1 (198), №6 (203), №2 (205), №4 (207), №5 (208), №6 (209)

   Трофейная карта, изумительно подробная, вывела нас к старой, заброшенной вырубке. Во многих местах лежали спиленные, но не убранные, превратившиеся в труху берёзы. Рядом с ними находились штабеля сгнившего строевого леса, окружённые со всех сторон осиново-берёзовым подлеском. Пни солидной толщины пустили густую поросль. Листья на ней были крупные, ярко-зелёные. Корни спиленных деревьев не хотели умирать и гнали свою земную силу в молодую поросль.

   Привязав коней к деревьям, мы решили осмотреть местность. Подойдя к краю вырубки, мы увидели поле, засеянное клевером. В 150 метрах от края вырубки, у одиночной берёзы, стояла грузовая машина ЗИС-5. Возле неё сидели солдаты и играли в карты. Возглавлял эту странную компанию лейтенант. Чуть в стороне, поближе к нам, дымилась полевая кухня. Рядом с ней, усевшись в кружок, расположились солдаты. Сидя на высоком берёзовом пне, играл на гитаре майор. Солдаты с интересом слушали его. Ветер развевал его русые волосы. Рядом с пнём, направив свой ствол на просеку, стоял станковый пулемёт «Максим».

   Гитара рыдала и плакала в руках майора, выплёскивая тоску в окружающее пространство. Поиграв немного, майор положил гитару на землю, взял стоящую у его ног бутылку, сделал из неё несколько глотков и осторожно поставил рядом.

   - А сейчас я сыграю для вас, архаровцы, марш 7-го кавалерийского полка Российской Императорской армии. Написал его мой сослуживец Василий Агапкин в 1912 году. Ни в одном из российских полков не было подобного марша. Марш «Прощание славянки» - это наша национальная гордость.

   Майор ещё раз приложился к бутылке, взял в руки гитару и начал играть.

   Много лет прошло с тех пор. Но я до сих пор помню каждый аккорд марша. Он бил по нервам, гремел набатом и призывал народ защищать Отечество всеми доступными ему средствами. Я и мои товарищи физически ощутили, поняли всем своим существом, что нет на планете такой силы, которая могла бы сокрушить русский народ, поставить его на колени. Враг будет разбит – Победа будет за нами!

   Майор кончил играть марш, допил содержимое бутылки и под аккомпанемент гитары своим красивым, слегка надтреснутым голосом запел:

   На станции сидел один военный,

   Обыкновенный гуляка-франт,

   По чину своему он был поручик,

   Для дамских ручек был он генерал!

   Странные слова песни и играющий в карты лейтенант насторожили меня. Игра в карты и употребление спиртных напитков, да ещё и в присутствии подчинённых – происшествие чрезвычайное. Ребята, давайте понаблюдаем, здесь что-то не так. А майор, лихо перебирая струны, пел:

   И вот на станцию серьёзно

   И грандиозно вошла мадам.

   Поручик снял свою шпажонку

   И с чувством бросил к её ногам,

   Мадам хохочет – поручик хочет…

   - Да, товарищ сержант, и мне компания эта не нравится, - еле слышно проговорил Нечипоренко. – Садыков, куда ты? – воскликнул он.

   Но Садыков уже бежал, радостно что-то крича. Он не добежал до сидящих шагов пятнадцать. Раздалась автоматная очередь, и Садыков, сделав по инерции несколько шагов, упал, уткнувшись лицом в землю.

   Я дал по сидящим длинную очередь, до упора подавателя в ограничительный выступ. Трофейный «МГ» бил кучно. Я видел, как вскакивали и падали одетые в нашу красноармейскую форму фашистские диверсанты.

   - Вот вам за Садыкова! За полковника Соломонова! За убитых во сне красноармейцев! За сожжённые белорусские сёла и города!

   Майор ужом проскользнул к пулемёту. Длинная пулемётная очередь станкового пулемёта «Максим» прошила кустарник. Огонь не был прицельным, пули безжалостно секли молодой кустарник над нашими головами.

   Виталий Иванович Сулима,

   Сибирский казак

   Продолжение следует