Дедовские осколки

   Мой дед, Василий Яковлевич Клопков, меня вырастил. По сути, он был единственным мужчиной в моем детстве. Я его помню как завуча в школе, садовода, пенсионера, читателя ежедневных советских газет и верного телезрителя программы «Время». Награды он одевал не часто, застолий с однополчанами почти не было. Так сложилось, что круг его знакомых и друзей состоял из тех, кто войну встретил подростком. Кажется, незаметная в преклонном возрасте разница в 3-5 лет, а такие разные судьбы. Дед не любил рассказывать о войне. Собственно, как и многие ветераны, прошедшие войну от первого до последнего дня.

   Из каких-то разрозненных рассказов, реплик, осколков памяти я и составляю этот незатейливый рассказ. Осколки памяти и реальные осколки…

   Военная служба для моего деда началась еще в 1940 году. Тогда его, выпускника учительского техникума и первокурсника Казанского учительского института, отправили служить в Монголию, на границу с подконтрольным Японией Манчжоу-Го. Начиналась зима, целый эшелон наших солдат погрузили на грузовики. Ехали по степи под пронизывающим ветром всю ночь. Утром из грузовиков вынимали замерзших насмерть недавних призывников… «Городские ребята, интеллигентные, не привыкшие к такой природе», - грустно вспоминал дед.

   Жили в бараках все в той же степи. Лишь год назад отгремели бои на Халхин-Голе. Ветер ворошил песчаные барханы, обнажая человеческие кости – русские или японские, кто там разберет. У границы постреливали. Японцы через громкоговорители призывали идти к ним в плен. С собой нужно было принести доказательство – вещи убитого командира.

   Ближе к весне солдатам объявили, что набирают кандидатов со средним образованием в летное училище. Дед вызвался и уже весной-летом он обучался летному делу на Украине, где-то в районе Чернигова. Учили спешно, словно чувствовали, что вот-вот начнется война. Уже через пару месяцев разрешили взлетать на каких-то допотопных кукурузниках в паре с опытным летчиком, начали отрабатывать методы одиночного вождения самолета. Но не случилось. Началась война.

   Дед очень не любил рассказывать о первых днях войны. Очевидно, что это был крах. Часть солдат, призванных недавно их западных областей Украины, разбежалась по домам. Остались коммунисты, комиссары и евреи, словно в немецкой листовке. Превосходство немцев было тотальным. Самолеты люфтваффе могли позволить себе роскошь охотиться за нашими офицерами в фуражках. Сопротивление оказывали немцам жестокое, но разрозненное. Дед вместе другими курсантами и офицерами решили пробиваться к своим. Но линия фронта откатывалась все дальше на восток. Из окружения в окружение, из котла в котел, с боями, наши солдаты прошли Украину с запада на юго-восток. Лишь осенью окончательно вышли к своим – под Ростовом-на-Дону.

   Как бы то ни было, курсант Василий Клопков осенью 41-го влился в часть, оборонявшую Ростов-на-Дону. Сразу его огорошили – курсантов приняли на довольствие в качестве рядовых. Так второй раз дед стал солдатом. Обороняли Ростов. Но силы были не равны и 20 ноября город был сдан. Отошли, но недалеко. Дед рассказывал, что три дня с другими солдатами укрывался в донецких плавнях, в высоких тростниках. Немцы жестоко простреливали всю территорию. Тут же плавали трупы наших бойцов. Хотелось пить. Брали одну пилотку, наливали в нее воду. Вода медленно процеживалась. Грязь, листья, всякие насекомые оставались в пилотке. Снизу подставляли другую пилотку, она уже наполнялась «чистой» водой. Пили и, как ни странно, никто не болел.

   Спустя неделю наши пошли в контрнаступление. Ростов был освобожден. Фашисты были так ошарашены неожиданным ударом, что разбегались, в панике бросая оружие. Деду с товарищами пришлось брать городскую баню. Немцы в одном белье, а то и голышом, выскакивали из окон и, отстреливаясь, бежали прочь.

   Потом было снова отступление – на Кавказ. Как проходила там служба моего деда (август 42-го – июль 43-го) мне неизвестно. Однако, видимо сказалось курсантское прошлое, деду вскоре присвоили звание старшины и достаточно высокую должность – командира кабельно-телеграфной роты 63 отдельного полка 1249 истребительного противотанкового артиллерийского Криворожского ордена Богдана Хмельницкого второй степени полка. Уже после войны ему вручили медаль «За оборону Кавказа». В 42-ом дед вступил в ВКП(б) (идеологии коммунизма он не изменил до конца своих дней, оставался убежденным сталинистом) , а в 43-м окончил двухмесячные курсы младших лейтенантов и был произведен в первый офицерский чин.

   28 мая 1943 года был ранен. Дед рассказывал, что дважды чудом избежал гибели. Один раз из блиндажа вели наблюдение, рядом взорвался снаряд и убило стоявших от деда справ и слева офицеров. Другой раз, дело было где-то в Австрии перед группой наших военных взорвалась мина замедленного действия, она была спрятана в куче мусора. Опять убило двух человек, стоявших по правую и левую руку от деда. А у него оба раза ни царапины. Недаром, говорят, счастливчик, кто в Пасху родился. Была и контузия, которую дед перенес на ногах, ни в какие санбаты не обращался. Один раз его осыпало мелкими, как блестки, осколками. Десятки и сотни их впились в кожу на затылке и в шею. Потом всю жизнь, когда дед причесывался они один за другим выходили. Я сначала думал, что это бабушка фигурально выражается, так сказать. А потом один раз увидели парочку таких блёсток на расческе. А было это лет сорок после войны…

   Затем был Воронежский фронт – освобождение Кировограда и Кривого Рога, расширение плацдарма на берегу в районе Днепропетровска. С 15 января 1944 года их 92-ю гвардейскую стрелковую Криворожскую дивизию передали 3-му Украинскому фронту под командованием прославленного полководца Р.Я.Малиновского, спустя некоторое время его сменил Ф.И.Толбухин. Дед служил командиром взвода управления командующего артиллерией дивизии.

   По должности дед не раз присутствовал при допросе пленных. Пленных допрашивали корректно, никакого рукоприкладства не разрешалось. В основном пленные немцы и, особенно, их союзники – венгры, румыны, итальянцы давали показания и под конвоем отправлялись в тыл. Но от немецких офицеров, особенно эсэсовцев, нередко приходилось слышать: «Я – офицер великой Германии и с вами разговаривать не буду». Таких отводили к ближайшей стенке, война есть война.

   Полк вместе со всем фронтом с боями освобождал юг Украины, оставляя по левую руку Крым и Одессу, затем Молдавию, Румынию и Болгарию. В августе 1944 года дед был представлен к первому ордену Красной звезды. В Наградном листе командующий артиллерией дивизии подполковник Плеханов писал: «25.08.44 г. в бою за дер. Гальбеница и высоту 212.3 тов. Клопков под разрывы снарядов артиллерии противника и ружейно-пулеметным огнем противника лично устранил 5 неисправностей линии, тем самым обеспечив бесперебойное управление огнем всей артиллерии дивизии». Что это за деревня, такой даже в энциклопедии нет…

   Болгарию и Румынию, а, особенно, Югославию дед вспоминал с теплотой. Население восторженно встречало освободителей, все автомашины были завалены цветами. В Румынии встречать советские войска вышел молодой король Михай. Воинская часть деда прошла всю Болгарию и встала на границе с Грецией на территории винного завода. Через несколько дней старый грек, хозяин завода, пришел к «господину лейтенанту» и, стоя на коленях, стал умолять навести порядок. Грек по простоте душевной установил для наших солдат дневную норму в одну бутылку на человека. Он не подозревал, что для русского солдата такая норма оскорбительно мала. С дедом велись многочасовые дипломатические переговоры. В результате было решено, что рядовой действительно довольствуется одной бутылкой вина в день, сержанты и старшины – двумя, а «господин лейтенант» - тремя. Вино, конечно, было самым дешевым. В бутылях, оплетенных соломой. Но кто тогда об этом думал?

   Кстати, при пересечении границы Союза политработники строго предупредили солдат. За любое насилие над местным населением – расстрел. Один раз двое солдат что-то украли у местных, их расстреляли перед строем, хотя болгары умоляли их простить…

   Однако постой в винзаводе длился недолго. Югославским партизанам требовалась срочная помощь и часть деда была отправлена по Белград, где участвовала в освобождении города. В Югославии удалось побывать в разных местах, даже в приграничном с Италией городе Триест.

   После взятия Будапешта войска 3-го Украинского фронта были направлены в Венгрию. Здесь пришлось столкнуться с ожесточенным сопротивлением. Под Балатоном немецко-венгерские войска предприняли последнее крупное контрнаступление в той войне. Здесь, в районе озера Балатон дед получил второй орден Красной звезды. Из Наградного листа командира взвода 1249 истребительного противотанкового артиллерийского Криворожского ордена Богдана Хмельницкого второй степени полка гвардии лейтенанта Клопкова В.Я.: «Гвардии лейтенант Клопков под сильным артиллерийским огнем, рискуя жизнью, дважды менял огневую позицию батарей, ведя уничтожающий огонь. В результате батарея сожгла и подбила 6 танков и 1 бронетранспортер. Попав в полное окружение, бесстрашно проскочил и вывел боевую машину из кольца». Подпись – командир полка гвардии подполковник Семыкин. В Венгии освобождали концлагеря, дед самолично ломал ворота одного из них.

   С Венгрией у деда был связан еще один забавный случай. Он в стогу сена случайно нашел мешочек с золотыми монетами, видимо, кем-то спрятанный при приближении линии фронта. Никогда до того не видев золотых монет, дед обратился к танкистам, чтобы они проверили, действительно ли это золото. Танкисты опустили одну из монет в кислоту и, обнаружив, что металл в ней не растворяется, вынесли свой вердикт – золото. И тут же предложили справедливый обмен: канистра спирта на горсть монет. Дед считал, что он тогда не продешевил. Солдату лишнего имущества не надо.

   В отличие от братушек – болгар, румын, особенно югославов – венгры оказывали нашим войскам ожесточенное сопротивление до последних дней войны. За мадьярами прочно закрепилась репутация карателей на оккупированных территориях, иногда их готовности исполнить жестокий приказ удивлялись сами немцы. Примечательно, что у фашистов на разных участках фронта были свои представления о расовом превосходстве. Венгерские фашисты ниже всех ставили славян, а немцы не жаловали прибалтов. Когда в Риге или Вильнюсе нацисты обнаруживали, что местные идут по одному тротуару с захватчиками, первых пинками сбрасывали на обочину. Нередко попадались бандеровцы, носившие черную форму. Они воевали не за «вашу и нашу свободу», как принято сейчас считать, а исключительно за Гитлера и против Советской армии. С этой публикой, а также с власовцами, особенно не церемонились.

   Война закончилась для деда в Австрии, в районе города Грац. Это уже восточные Альпы, Бог знает где. 8 мая войска фронта, под командованием всё того же легендарного Толбухина, вошли в город. Под контролем немцев, в основном эсэсовцев, остался только замок Шлоссберг на вершине холма. Смеркалось и замок было решено брать на рассвете. Утром 9 мая, цепь наших солдат, пригибаясь, подступила к замку. Но он оказался пуст, ворота открыты. Ночью эсэсовцы бросили укрепрайон и поспешили в американскую зону оккупации, чтобы не сдаваться русским. В этом замке для моего деда, старшего лейтенанта Василия Клопкова окончилась война.

   Уже осенью он как бывший студент был демобилизован и началась мирная жизнь.

   Константин Ерофеев