Солдат революции
О советском поэте Алексее Александровиче Суркове, авторе знаменитого на весь мир стихотворения «Бьётся в тесной печурке огонь…», написано немало воспоминаний и исследований его творчества. Несмотря на то, что А.Сурков длительное время был советским литгенералом, возглавлявшим писательскую организацию Советского Союза, автором многих книг, кавалером высших орденов и даже переводчиком стихов самого Мао Цзэдуна, для современного читателя он остается автором всё того же стихотворения о землянке. Или, если читатель уж слишком искушенный, Суркова вспомнят как адресата знаменитого стихотворения Константина Симонова «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины».
Между тем, Сурков автор поразительного цикла стихотворений о Гражданской войне, которую он прошел от первого комсомольского призыва в Красную гвардию, еще восемнадцатилетним, до победных боев 1920 года. Прошел пулеметчиком, бойцом конной разведки. Эти военные профессии пришлось выучить недавнему рабочему пареньку с окраин Петрограда.
Он и его товарищи, такие же юные и смелые, шагнули в Революцию. И понимая, что иного выхода как пройти все круги ада гражданского противостояния нет, Сурков вкладывает свои мысли в уста молодого питерского рабочего, добровольцем ушедшего в Красную гвардию:
Он говорит: - Алеша,
Прискучило рукам ,
Рушник бы мне хороший, ,
Да встать бы мне к тискам.
Ну, что мы тут в канаве ,
Лежим, как байбаки? ,
А дома, на заставе, ,
Скликаются гудки.
«Дело было весной».
Молодому бойцу «распарусило взрывом кудрей густую медь», недопетым остался куплет:
Эх, Нарвская застава, ,
Путиловский завод!
Противостояние, доходившее до крайней степени ожесточения, быстро делало зеленых юнцов взрослее.
Бушует набата полночного зык, ,
Горят на снегу кровяные пятна. ,
У юности нашей был строгий язык, ,
И мне и тебе с полслова понятный. ,
«Читателю».
Сурков не абстрактный «независимый» наблюдатель. Он выбрал сторону красных, сердцем почуяв их правоту.
Злобный век рубил колени нам, ,
Спины гнул в бараний рог. ,
И сошлись мы в жизни с Лениным,
На кресте больших дорог.
«Песенка».
Голоса наших пушек смолкли давно. ,
Кости смелых тлеют в гробу. ,
Чтобы жить и цвести вам было дано, ,
От дроздовцев и черного сброда Махно ,
Мы отбили вашу судьбу.
«Над картой Союза».
В считаные годы раскрывается поэтическое дарование Алексея. Да так, что подчас невольно вздрогнешь, уж не длань ли великих пиитов водила рукой зябнувшего в траншее оборванного солдата.
Всех пулеметов кривотолки ,
В свинцовый жгут атака вьет. ,
Матрос-балтиец на двуколке ,
Над смертью "Яблочко" поет.
«Отряд идет в атаку».
С рассветом бой заметан. ,
Поставлен полк в ружье. ,
И строчат пулеметы ,
Солдатское белье.
«Дело было весной».
В окопах с Алексеем были не герои с агиток, а простые люди, со своей болью и тоской, с сомнениями и раздумьями. Кочегар с Красной Пресни, штурмовавший белые донские станицы. Крестьянский парень Егор, всё мечтавший, что война окончится к сенокосу. Матрос Петро Гаманенко, из жалости добивший своего самого близкого друга, смертельно раненного дозорного Лёньку. Комбриг Исаев, скачущий на коне, чтобы «разворошить» «батьку-вешателя Шкуро».
Поразительно по своей поэтической силе, искренности и житейской правде стихотворение «Агитатор». Казалось бы, всё прошедшие кронштадтские матросы отказываются идти в ночную атаку – хоть расстреливай. Не осталось больше сил, нет хлеба, сбиты последние сапоги и изодрана старая гимнастерка. Но тут из леса прямо к позициям красных
«скрипят на проселке оттуда, от белых, сани».
И все увидали: ,
лежит на соломе ,
В кровавых шинельных клочьях ,
Веселый разведчик Егор Истомин, ,
Пропавший без вести ночью.
И все увидали: ,
лежит на рогоже ,
Егоркино страшное тело. ,
Под грязным тряпьем свинцовая кожа ,
Кровавой росой отпотела.
Подвода проехала медленно, близко. ,
Снежок на шинели падал. ,
И правофланговый прочел по записке: ,
- "Встречайте красную падаль".
«Агитатор».
Устыдившиеся минутной слабостью матросы встают в атаку…
Немало думает Сурков о правде, милосердии, доброте на кровавой войне. С одной стороны, безудержная и бессмысленная жестокость белых, столь четко организованная, что становится нормой. Сурков видел самую кровавую суть войны и внешне сдержанно, но с огромной душевной болью описывает расстрел шестерых раненых кронштадтских матросов: «Хорошие были ребята: кремневые, на подбор». Как приподнялся после залпа недобитый шестой моряк, бросив в лицо расстрельщику-есаулу:
Сказал, улыбаясь косо: ,
- И тут тебе не везет. ,
Ужо вот тебя матросы ,
Почище пустят в расход...
Упал на мягкую мяту ,
Под выстрелами в упор. ,
Хорошие были ребята: ,
Кремневые, на подбор.
«Шестой».
И напротив, вошедшие в оставленную беляками донскую станицу, красноармейцы преображаются, только завидев маленьких казачат. Пусть еще вчера их отцы стреляли в буденновцев, но сегодня
Из глаз уходит блеск стальной, ,
Загар улыбкой смят, - ,
Ведь каждый всадник ,
В край степной ,
Ушел, оставив за спиной ,
Семью, жену, ребят.
И комиссарская рука, ,
Впервой за весь поход, ,
К кудрям чужого паренька ,
С отцовской лаской льнет. ,
«О войне и детях».
Для Суркова это милосердие и доброта помогает понять, на чьей сторону сегодня правда, а завтра победа.
А что после победы? Еще одно пронзительное стихотворение («Встреча»). Ветеран-красноармеец, еще молодой, но спившийся и опустившийся, так и не нашедший себя в мирной жизни, в гнусном кабаке в случайном собутыльники узнает давнего врага, белогвардейского офицера. Тот тоже признает в собеседнике старого знакомого по фронтам, но видя, что красноармеец пьян и обессилен, в насмешке «выбеливает зубы». Но даже спившийся солдат предъявляет белогвардейскому палачу страшный счет:
Господин капитан,
Что ты выбелил губы?
Я сегодня тебя
Не достану клинком.
Может, вспомнишь,
Как взят в шомпола
И порубан
Недобитый комбриг
И больной военком?
«Встреча».
Схватить давнего врага у солдата нету сил и он остается за заплеванным кабацким столом с разбитой кружкой. Красноармейца мысленно окружают его погибшие однополчане:
Для того ли тебя
Под знаменами зарев
Злые кони-текинцы
Носили в степи?..
Разве память утопишь
В ячменном отваре?
Разве совесть солдата
Вином усыпишь?
«Встреча».
Было и такое. Было, что самые преданные революции бойцы не справлялись с испытанием миром, а их недавние противники легко устраивались в этой мирной жизни, рядясь в одежды всякого рода «спецов». Но и спустя десятилетия после Победы Сурков, даже наедине с собой, в самых сокровенных мыслях, не отрекается от идеалов юности.
Был порядок жизни неизменен,
Как дневной круговорот земли.
Но вошел в него Владимир Ленин
И позвал, и мы за ним пошли.
Стали силой мы и стали властью
В этот памятный и светлый час.
Хочешь знать, как зарождалось счастье, -
Мы расскажем. Спрашивай у нас.
«Наедине с собой».
Константин Ерофеев
|
