Оккупированная территория

   - Палыч, тут человека какого-то странного поймали.

   Командир партизанского отряда имени Клима Ворошилова Василий Бойко оторвался от карты, посмотрел на своего помощника. Они вместе служили в одной танковой бригаде, которую немцы расколошматили в ожесточенных боях под Смоленском в сорок первом, только горьковчанин Бойко там был лейтенантом, а его помощник – ленинградец Витька Береснев – рядовым механиком-водителем.

   Вот так они теперь второй год по лесам вместе и воевали.

   Вокруг них понемногу сложился небольшой отряд - из не вышедших из окружения и не сдавшихся красноармейцов, ушедших в леса немолодых сельских коммунистов и активистов - некоторые даже с семьями, и еще несколькими подростков прибилось, потому что роднные их погибли от рук карателей 11 батальона СС фон Краузе.

   Больше-то, по совести, прятались по лесам, лишь изредка уничтожая мелкие немецкие группы. Хотя сейчас немцы уже такими беспечными не были – и мелкими группами не передвигались.

   - Ну, приведи, - недовольно сказал лейтенант Бойко. Головной боли хватало и без странных человеков.

   Двое партизан ввели в «курятник» - так партизаны называли свои на скорую руку сделанные жилища, которые не жалко было спалить, если вдруг немцы вдруг опять попробуют отряд уничтожить – человека средних лет. Бойко сначала бросил на него беглый взгляд.

   - Задержали ребята из дозора на Лосином ручье. Вышел прямо на них. Говорит, дело у него к командиру отряда.

   Бойко присмотрелся к человеку. И что-то ему показалось странным. Одежда вроде обычная – сапоги, фуфайка, ватные штаны, шапка. Но – Бойко даже никак не мог подобрать слово – не настоящие какие-то. Словно, словно. .. как у актера в довоенном кино из сельской жизни. Похоже – но любой колхозник сразу увидит, что это не настоящее. Во-вторых, прическа. Нет таких причесок у мужиков в сорок втором. И – лицо. Не наше лицо. Нехорошее предчувствие проснулось у лейтенанта Бойко. Такие прически если и видел раньше, так у тех нескольких пленных эсэсовцев, которых они захватили во время нападения на село Пригорское – самая крупная операция «ворошиловцев» в прошлом году – и пустили потом в расход.

   - Дело, говоришь? Так говори свое дело.

   - Дело конфиде.. секретное, - сказал мужчина. – С глазу на глаз.

   - Обыскали? – спросил Бойко у Витьки.

   - Да, товарищ лейтенант (перед другими Береснев обращался строго, по уставу). Вот.

   Он положил рядом с картой пачку махорки, спички, кусок хлеба, завернутый в тряпицу и компас. Странный такой компас. Не наш. Не видел таких компасов никогда Бойко – ни у наших, ни у убитых немцев. Покрутил в руках, пощупал.

   - Интересный какой компас, - сказал Бойко, глядя на мужчину. – Что это за материал такой? Вроде не железо, а крепкий.

   Мужчина безразлично пожал плечами.

   - А документов у тебя нет?

   - Нет, - ответил тот.

   - Как же ты живешь – без документов, а? Без аусвайса немецкого, без нашего советского паспорта? Без красноармейской книжки? Так ведь можно под пулю попасть – по законам военного времени. Да еще с таким странным компасом.

   Мужчина стал проявлять нетерпение.

   - Товарищ командир, дело очень срочное.

   - Срочное? - переспросил командир отряда. – Ну, коль так, говори.

   И кивнул своим партизанам, чтобы те оставили их с глазу на глаз. Сам же демонстративно вынул трофейный «вальтер» и положил рядом с собой. Чтобы если что – мужик не забаловал.

   ***

   Немецкая колонна – две танкетки, несколько грузовиков, мотоциклисты – шла беспечно. При такой огневой поддержке бояться им было нечего. Поэтому атака «ворошиловцев» была поначалу для них неожиданной. Но только поначалу. Потом немцы быстро рассредоточились, открыли шквальный огонь – и уже скоро ясно стало, что – как Бойко и предполагал – вся эта затея была чистым самоубийством. Если бы у них была бы хоть пара минометов – на что-то можно было бы рассчитывать. Но так – с двумя пулеметами – слишком неравные силы. Да еще две танкетки.

   Витьку Береснева убило на глазах Бойко – выстрелом из танкетки. Фактически разорвало Витьку на куски. Через полчаса - по затухающей стрельбе своих лейтенант понял, что скоро от отряда ничего не останется – и громко, как мог, крикнул: «Отходим!». И стал отползать вглубь леса – потому что встать было невозможно – огонь немцы вели шквальный – головы не поднять.

   Когда отполз уже казалось достаточно далеко и стал подниматься – невдалеке раздался взрыв – и что-то горячее и острое, как укус гигантской пчелы – ужалило его в живот. И он снова упал на землю – но уже без сознания.

   ***

   - Давно я в беспамятстве? – спросил Бойко, вывалившись из темноты. Было страшно больно. Его несли, да какое там несли, скорее - тащили, старик Пахомов и молодая девушка-училка из села Высокое. Бойко никак не мог вспомнить ее имя.

   - Молчи, командир, - сказал Пахомов злым голосом.

   Бойко замолчал. Каждое изменение положения тела вызывало страшную боль и в какой-то момент он вновь выключился.

   Снова он очнулся, когда было темно, и рядом горел огонь. Он был у костра, возле которого лежало или сидело несколько человек.

   - Много осталось? – спросил Бойко, превзнемогая боль.

   - Немного, - ответил кто-то из темноты. Потом в неясном свете огня возникло лицо старика Пахомова.

   - Почто же ты отряд положил, командир?

   На лице старика были слезы. Пахомов воевал еще в гражданскую, получил кулацкую пулю из обреза во время коллективизации, при этом два раза из партии исключался – человек был принципиальный, начальству от него, как рассказывали, спокойной жизни не было. У «ворошиловцев» он был за комиссара.

   - Сколько осталось? – снова спросил Бойко.

   - Все тут, - сказал Пахомов. – Пять человек. Бабы и малолетки ушли к Красильникову – это ежели еще найдут его. Немцы теперь весь Нижний лес будут прочищать. Совсем озверели. Даже самолеты прилетали.

   И снова спросил злым голосом:

   - Зачем, командир, людей на смерть послал?

   - Надо так было, - сказал Бойко. – Людей позови.

   Партизаны – с хмурыми, видно даже в темноте, лицами - сели вокруг своего раненого командира.

   И он им рассказал. То, что ему рассказал человек с компасом.

   ***

   Что батальон фон Краузе получил из самого Берлина приказ – уничтожить маленькую деревушку Клушино Западной области. Не потому даже, что там партизаны какого-то важного немца убили – как чаще всего бывало, а вот просто уничтожить – и всё. Причуда такая пришла в голову какому-то начальнику в Берлине, в ихнем СД – Управлении безопасности. Чуть ли ни сон приснился фашисту какому-то высокопоставленному – что нужно уничтожить никому не известную русскую деревню на оккупированной территории. Вроде тот фашист мистикой увлекался какой-то восточной. И что-то там в своей мистике увидел, что ему очень не понравилось.

   И что героически почти весь погибший отряд имени Клима Ворошилова этот план немецкий сорвал. Потому что фон Краузе во время партизанской атаки потерял своего пасынка – и пришел в такую ярость, что наплевал на бессмысленный приказ из Берлина, и будет теперь весь Нижний лес шерстить – гоняясь и за остатками «ворошиловцев» и за бригадой Красильникова – и про деревню ту забудет. А потом Красная Армия начнет наступление – и станет немцам не до Клушино.

   И вырастет в той деревне пацан один, который – вот так же, в апреле месяце, только через почти двадцать лет – полетит к звездами. За атмосферу. Выше неба. И будет первым человеком, который увидит нашу Землю – которая, как известно шар – со стороны.

   Все это рассказал человек с компасом – который на самом деле никакой не компас, а устройство к каким-то мудрёным даже для лейтенанта-танкиста РККА названием – от слова темп…, ага, темпоральное – и сделано оно для перемещения во времени. Потому что люди из будущего узнали, что произошла временная ин-тер-фе-рен-ция – тоже еще словечко, какой-то сдвиг информации в прошлое – и может это вызвать то, что не будет этого мальчишки. Убьют его каратели – вместе со всей его деревней. И потом – даже если в космос полетит кто-то другой, – всё будущее станет другим, потому что история есть сумма очень сложных взаимодействий, и от этого мальчишки, который сейчас живет в деревне Клушино и знать не ведает о том, что его ждёт – зависит не меньше, чем от товарища Сталина в Кремле, который руководит сейчас всей Красной Армией в ее борьбе с фашистским зверем, или от солдат, что не пропустили немца к Волге – а потом и вообще окружили и уничтожили отборную немецкую армию.

   Поэтому нужно – уже немедленно – идти на перехват батальона фон Краузе и отвлечь его мясников от деревни Клушино.

   Не поверил сначала Бойко тому человеку, но чем больше тот рассказывал – тем больше лейтенанту казалось, что он говорит правду. А рассказывал он разное и удивительное - и про будущее, которое наступит, про всемирный коммунизм, который – с отступлениями и поражениями, но построят, и про прошлое, в том числе и о самом лейтенанте, да такие вещи, о которых никакой немецкий шпион – если принять человека за немецкого шпиона, знать бы не мог. А потом человек попросил дать ему компас. Бойко – ошарашенный рассказом – разрешил.

   - Лейтенант, - сказал человек. – Тебе решать. Я понимаю, чего прошу – отправиться на верную смерть. И тебе самому, и свой отряд отправить. Но у нас другого варианта не получилось придумать – а временные волны хоть и инертны, но необратимы. И вмешательство должно быть именно таким. Локальным. Без побочных афтерэффектов (человек заметно торопился и слов уже не выбирал). Не я тебя прошу. Человечество будущего. Вот тебе доказательство, что я правду говорю.

   Человек нажал какую-то кнопку на своем «компасе» - и исчез. Был – и нет. Только пачка махорки на столе, спички, да кусок хлеба на тряпице.

   Через несколько минут в «курятник» заглянул Береснев – видать, испугался наступившей тишины.

   - Палыч, а где мужик? – удивился.

   Бойко задумчиво посмотрел на него.

   - Ушел.

   - Как ушел? А кто он был-то?

   - Важный это человек. Из самого Центра.

   - Во как… А чего я не заметил, как он выходил? – все еще недоумевал Береснев.

   - Надо так, - жестко подвел черту Бойко. – Значит так, выступаем немедленно. Собирай людей.

   ***

   Силы иссякли от рассказа и лейтенант отключился. Просто уснул. И уже глаза не открыл, потому что утром умер, не приходя в сознание – училка из села Высокое пыталась сделать что-то – но что она могла сделать?

   Командира схоронили тут же, у костра, старик Пахомов ножом у ближайшего дерева обозначил пятиконечную звезду – если вдруг жив кто останется и могилу найти чтобы смог, а потом партизаны отправились искать бригаду Красильникова. Услышанное не обсуждали – каждый решил для себя, что умирающий лейтенант просто бредил.

   Над головой пару раз пролетали немецкие самолеты. Но партизан немцы увидеть не могли – их, как всегда, оберегал лес. Суровый смоленский лес – столетиями защита и оборона для своих. И всегда такой злой к чужакам.

   http://communist-sf.livejournal.com/79919.html

   Прислала Ирина Маленко