Правый поворот Чавеса: государственный реализм против международной солидарности

   13.06.11

   Вступление: Радикальное «боливарское социалистическое» правительство Уго Чавеса арестовало нескольких колумбийских партизанских руководителей и радикального журналиста-гражданина Швеции, и передало их правому режиму президента Хуана Мануэля Сантоса, чем заслужило великую признательность и похвалу колумбийского правительства.

   Нынешнее тесное сотрудничество левого президента с режимом, который имеет дурную славу по части нарушения прав человека, пыток и исчезновения политических заключённых вызывает широкие протесты среди независимых юристов, левых и народных активистов в Латинской Америке и Европе, и, одновременно, весьма приветствуется евроамериканским истэблишментом.

   26 апреля 2011 г. представители венесуэльской иммиграционной службы, основываясь исключительно на информации, полученной от одной из колумбийских секретных служб (DAS) арестовали натурализовавшегося шведского гражданина колумбийского происхождения, журналиста Хоакина Переса Бесерра, сразу же после его прибытия в Венесуэлу. На основании обвинений, выдвинутых колумбийской спецслужбой, в том, что данный шведский гражданин был «одним из руководителей FARC», Перес в течение 48 часов был выдан властям Колумбии. Несмотря на то, что всё это было прямым нарушением международного дипломатического протокола и венесуэльской конституции, данные действия были поддержаны лично президентом Чавесом. Месяц спустя венесуэльские Вооружённые Силы при непосредственной поддержке своих колумбийских коллег арестовали одного из руководителей FARC Гильермо Торреса (псевдоним Хулиан Конрадо), который в настоящее время дожидается экстрадиции в Колумбию в одной из венесуэльских тюрем и не имеет возможности обратиться к помощи адвоката. 17 марта венесуэльская Военная Разведка (DIM) задержала 2 предполагаемых партизан ELN, Карлоса Тираду и Карлоса Переса, и передала их колумбийским спецслужбам.

   Новое публичное лицо Чавеса в качестве партнёра репрессивного колумбийского режима, вообще-то, не является столь уж новым. Ещё 13 декабря 2004 г. Родриго Гранда, представитель FARC по связям с международной общественностью и натурализовавшийся венесуэльский гражданин, чья семья проживала в Каракасе, был схвачен агентами венесуэльской разведки в штатском в одном из районов Каракаса, где он участвовал в работе международной конференции, а затем тайно передан Колумбии с «одобрения» венесуэльского посла в Боготе. После нескольких недель международных акций протеста, в том числе и многих участников упомянутой конференции, президент Чавес сделал публичное заявление, назвав «похищение человека» нарушением суверенитета Венесуэлы, и даже пригрозил разорвать дипломатические отношения с Колумбией. В более близкое время Венесуэла ещё больше продвинулась в деле выдачи революционно настроенных политических оппонентов колумбийского наркорежима: за первые пять месяцев 2009 г. Венесуэла экстрадировала 15 предполагаемых членов ELN, а в ноябре 2010 г. колумбийской полиции были выданы 1 боец FARC и 2 предполагаемых члена ELN. В январе 2011 г. Нильсон Теран Феррейра, предположительно, один из руководителей ELN, был также передан колумбийским военным. Сотрудничество между самым зловещим в современной Латинской Америке правым режимом и, якобы, самым радикальным «социалистическим» правительством ставит ряд важных вопросов относительно правильной понимания политической идентификации режима Чавеса, и как всё это связано с внутренней и внешней политикой, особенно с тем, какие принципы и интересы стоят за этой государственной политикой.

   Революционная солидарность и государственные интересы

   Последние «шараханья» венесуэльской политики, от бурного выражения симпатий и даже поддержки революционной борьбе и движениям в Латинской Америке до нынешнего сотрудничества с проимпериалистическими правыми режимами, имеют многочисленные исторические прецеденты. Это может помочь в исследовании контекста и обстоятельств такого рода сотрудничества:

   Большевистское революционное правительство России первоначально выразило самую горячую поддержку революционным восстаниям в Германии, Венгрии, Финляндии и других странах. Но с поражением этих восстаний и укреплением капиталистических режимов, государственные и экономические интересы России возобладали в умонастроении большевистских лидеров. Торговые и финансовые соглашения, мирные договоры и дипломатическое признание между коммунистической Россией и западными капиталистическими государствами обозначили новую политику «сосуществования». С подъёмом фашизма Советский Союз под руководством Сталина стал всё более подчинять коммунистическую политику целям межгосударственных союзов, сначала со странами западной коалиции, а затем, потерпев в этом неудачу, с нацистской Германией. Пакт Гитлера-Сталина был задуман Советами как средство для предотвращения германского вторжения и безопасности своих границ от поклявшегося в дружбе правого врага. В качестве жеста доброй воли, Сталин выдал Гитлеру нескольких изгнанных руководителей немецких коммунистов (первый раз об этом слышу?!), которые в своё время получили убежище в России. Разумеется, они были подвергнуты пыткам и казнены. Эта практика прекратилась только после того, как Гитлер напал на Россию (два года Сталин выдавал немецких коммунистов??? Кстати, если следовать логике автора в подборе примеров, то, по идее, он должен был начать с Ленина и Брестского мира, не правда ли? Но он этого не делает, и это понятно. Потому что Брестский мир закончился отнюдь не катастрофой для России, а наоборот: прошло всего полгода с небольшим и предвидение Ленина о том, что этот «пахабный мир» закончится, полностью оправдалось. Но это не вписывается в концепцию автора статьи), и тогда Сталин стал побуждать изрядно поредевшие ряды немецких коммунистов к возобновлению «антинацистского» подпольного сопротивления.

   В начале 70-х гг. XX в., когда Китай при Мао помирился с США Никсона и порвал отношения с Советским Союзом, китайская внешняя политика сместилась к поддержке опиравшихся на США таких контрреволюционеров, как, например, Холден Робертс в Анголе и Пиночет в Чили. Китай порывал всяческие отношения с любым левым правительством и движением, которое, хоть в какой-то степени имело связи с СССР, и принимал их врагов, неважно насколько они раболепствовали перед евроамериканскими империалистическими интересами.

   В СССР эпохи Сталина и Китае эпохи Мао краткосрочные «государственные интересы» стали выше революционной солидарности. Что же это были за «государственные интересы»?

   В случае с СССР, Сталин спекулировал на том, что «мирный договор» с гитлеровской Германией защитит его от империалистического нацистского вторжения и частично положит конец враждебному окружению СССР. Сталин больше не верил в силу международной солидарности рабочего класса для предотвращения войны, особенно после серии поражений революций и общего отступления левых в течение предыдущих десятилетий (Германия, Испания, Венгрия и Финляндия). Усиление фашизма и крайне правых, неослабевающая враждебность Запада к СССР и западноевропейская политика умиротворения Гитлера, побудили Сталина искать сепаратного мирного соглашения с Германией. Для того, чтобы продемонстрировать свою «искренность» по отношению к новому «партнёру по миру», СССР резко сбавил тон своей критики нацизма, понуждая коммунистические партии во всём мире сосредоточится на борьбе с Западом, а не с гитлеровской Германией, и пошёл навстречу требованиям Гитлера выдать немецких коммунистических «террористов», которые нашли убежище в Советском Союзе.

   Следование Сталина краткосрочным «государственным интересам» посредством пактов с «ультраправыми» закончилось стратегической катастрофой: фашистская Германия получила полную свободу рук для того, чтобы сначала беспрепятственно завоевать Западную Европу, а затем обратила своё оружие против России, вторгшись в неподготовленный СССР и захватив половину страны (похоже, что у Петраса, как и у всякого американца, очень плохо дело обстоит с географией. Видел ли он когда-нибудь карту Советского Союза?). В то же самое время международное антифашистское движение солидарности было ослаблено и временно дезориентировано зигзагами сталинской политики.

   В середине 70-х гг. «примирение» КНР с США привело к повороту в международной политике: «американский империализм» стал союзником в борьбе с бóльшим злом – «советским социал-империализмом». В результате, Китай при Председателе Мао Цзэдуне понуждал своих внешних союзников не поддерживать отношения с теми прогрессивными режимами, которые получали советскую помощь (Куба, Вьетнам, Ангода и др.) и перестал помогать революционную вооружённому сопротивлению против проамериканских государств в юго-восточной Азии. «Пакт» Китая с Вашингтоном служил сюеминутным «государственным интересам»: дипломатическое признание и конец торгового эмбарго. Краткосрочные торговые и дипломатические цели Мао были обеспечены принесением в жертву более фундаментальных стратегических целей продолжения социалистических преобразований внутри страны и революции за рубежом.

   В результате Китай полностью утратил доверие со стороны революционеров и антиимпериалистов Третьего Мира в обмен на обретение благоволения Белого Дома и большего успеха на капиталистическом мировом рынке. Краткосрочный «прагматизм» привёл к долгосрочной трансформации: КНР стала динамически развивающейся капиталистической супердержавой с самым большим общественным расслоением в Азии и, возможно, во всём мире.

   Венесуэла: государственные интересы против международной солидарности

   Подъём радикальной политики в Венесуэле, который есть причина и следствие избрания президентом Чавеса (1999), сопряжён с подъёмом революционных общественных движений во всей Латинской Америке с конца 90-х гг. и до середины первого десятилетия XXI в. (1995-2005). Неолиберальные режимы были свергнуты в Эквадоре, Боливии и Аргентине; массовые общественные движения бросили вызов неолиберальной ортодоксии повсюду; колумбийские партизанские движения вплотную подступили к крупным городам страны; левоцентристские политики обрели власть в Бразилии, Аргентине, Боливии, Парагвае, Эквадоре и Уругвае. Экономический кризис в США подорвал доверие к идее Вашингтона о «свободной торговле». Нарастающий спрос в Азии на сырьё стимулировал экономический бум в Латинской Америке, что способствовало появлению социальных программ и национализации.

   В случае с Венесуэлой, то неудавшийся поддержанный США военный переворот и «бойкот боссов» 2002-03 гг. вынудил правительство Чавеса опереться на массы и сдвинуться влево. Чавес продолжил «ренационализацию» нефтяной и сопутствующей промышленности и озвучил идею «боливарской социалистической» идеологии.

   Радикализм Чавеса обрёл благодатную почву в Латинской Америке, а обильные государственные доходы от растущих цен на нефть позволили финансировать социальные программы. Чавес придерживался плюралистической позиции, устанавливая отношения с правящими левоцентристскими правительствами, поддерживая радикальные общественные движения и предложения колумбийских партизан относительно мирных переговоров. Чавес предложил признать колумбийских партизан законной «воюющей стороной», а не «террористами».

   Венесуэльская внешняя политика была направлена на предотвращение главной угрозы, исходящей от Вашингтона путём создания сугубо латиноамериканских/карибских организаций, усиления региональной торговли и инвестиционных связей и создания региональных союзов в ответ на американский интервенционизм, военные союзы, базы и поддерживаемые США военные перевороты.

   В ответ на финансирование США венесуэльских оппозиционных организаций (электоральных и непарламентских), Чавес получил моральную и политическую поддержку антиимпериалистических организаций всей Латинской Америки. После того как израильские и американские сионисты стали нападать на Венесуэлу, Чавес расширил свою поддержку палестинцев и расширил связи с Ираном и другими арабскими антиимпериалистическими движениями и режимами. Прежде всего, Чавес усилил свои политические и экономические связи с Кубой, часто советуясь с кубинским руководством, и создал ось радикальной оппозиции империализму. Усилия Вашингтона по удушению кубинской революции при помощи экономического эмбарго были эффективно подорваны масштабными экономическими соглашениями Чавеса с Гаваной.

   Вплоть до последних лет нынешнего десятилетия внешняя политика Венесуэлы – её «государственные интересы» - совпадали с интересами левых режимов и общественных движений Латинской Америки. Чавес вступал в дипломатические схватки с союзниками Вашингтона в этом полушарии, особенно Колумбией, возглавлявшейся нарко-полувоенным президентом Альваро Урибе (2002-10). Однако в последние годы мы оказались свидетелями некоторых внешних и внутренних перемен и постепенного сдвига к центру.

   Революционный подъём в Латинской Америке пошёл на спад: массовые выступления привели к появлению левоцентристских режимов, которые демобилизовали радикальные движения и приняли стратегию, основанную на агро-минеральных экспортных поставках, одновременно стремясь проводить автономную внешнюю политику, независимую от контроля США. Колумбийское партизанское движение ныне пребывает в состоянии отступления и обороны, его способность уберечь Венесуэлу от враждебного клиентского колумбийского режима ослабела. Чавес приспосабливается к этим «новым реалиям», становясь некритическим сторонником «социал-либеральных» режимов Лулы в Бразилии, Моралеса в Боливии, Корреа в Эквадоре, Васкеса в Уругвае и Бачелет в Чили. Чавес всё более предпочитает немедленную дипломатическую поддержку от ныне существующих режимов, какой-либо отдалённой по времени поддержке, которая могла бы появиться в результате возрождения массовых движений. Торговые связи с Бразилией и Аргентиной и дипломатическая поддержка со стороны других латиноамериканских государств против нарастающей агрессии США стали центральными пунктами венесуэльской внешней политики. Основой венесуэльской политики больше не является направленность внутренней политики левоцентристских и центристских режимов, а степень их поддержки идее независимой внешней политики.

   Постоянное вмешательство США оказалось неспособным породить успешный переворот или одержать сколь либо серьёзную избирательную победу над Чавесом. Поэтому Вашингтон всё больше склоняется к использованию внешней угрозы против Чавеса посредством своего колумбийского клиентского государства, получателя 5 млрд. военной помощи. Наращивание военных сил Колумбии, пересечение границ и проникновения её «эскадронов смерти» на территорию Венесуэлы вынуждает Чавеса производить крупные закупки российского вооружения и формировать региональный союз (ALBA).

   Поддержанный США военный переворот в Гондурасе ускорил серьёзное переосмысление венесуэльской политики. Переворот привёл к отстранению демократически избранного президента, либерала-центриста Мануэля Селайи от власти в Гондурасе, члена ALBA, и установил репрессивный режим, подчинённый Белому Дому. Однако этот переворот привёл к изоляции США в Латинской Америке – ни одно правительство не поддержало новый режим Тегусигальпы. Даже неолиберальные режимы Колумбии, Мексики, Перу и Панамы проголосовали за исключение Гондураса из Организации Американских Государств. С одной стороны, Венесуэла рассматривает это «единение» правых и левоцентристских государств как возможность улучшить свои отношения с консервативными режимами; с другой стороны, стало понятно, что администрация Обамы готова использовать «военный метод» для восстановления доминирования США в регионе.

   Опасение американского вторжения существенно усилилось после соглашения Обамы и Урибе, предусматривающего создание 7 новых военных стратегических американских баз вдоль границы с Венесуэлой. Чавес заколебался в своём ответе на эту явную угрозу: сначала он прервал почти все торговые и дипломатические отношения с Колумбией, но затем быстро примирился с Урибе, хотя последний не демонстрировал особого желания подписывать соглашение о мирном сосуществовании.

   Тем временем, выборы в Конгресс Венесуэлы 2010 г. продемонстрировали растущую поддержку избирателей поддерживаемых США правых (около 50%), выросло и их представительство в Конгрессе (40%). В то время как правые усилили свои позиции в Венесуэле, левые в Колумбии, партизаны и электоральная оппозиция, ослабели. Чавес не мог больше рассчитывать на какой-либо противовес военной провокации.

   У Чавеса в данной ситуации было несколько возможностей: первая – вернуться к более ранней политике международной солидарности с радикальными движениями; вторая –продолжать работать с левоцентристскими режимами, одновременно продолжая жёстко критиковать и придерживаться оппозиции поддерживаемым США неолиберальным режимам; и третье – повернуться лицом к правым, ещё более настойчиво добиваться сближения с недавно избранным президентом Колумбии Сантосом и подписать широкое политическое, военное и экономическое соглашение, при котором Венесуэла соглашалась бы сотрудничать с властями Колумбии в деле искоренения колумбийских левых противников в обмен на обещание «неагрессии» (Колумбия положила бы конец вторжениям через границу своих военных и наркоотрядов).

   Венесуэла и Чавес решили, что теперь FARC - это помеха, и что поддержка со стороны радикальных массовых общественных движений Колумбии является не столь уж важной по сравнению с тесными дипломатическими отношениями с президентом Сантосом. Чавес посчитал, что уступка политическим требованиям Сантоса обеспечит бóльшую безопасность венесуэльского государства, чем расчёт на поддержку международного движения солидарности и своих собственных внутренних союзников из числа профсоюзов и интеллигенции.

   В соответствии с означенным правым поворотом, режим Чавеса удовлетворил требования Сантоса – был произведён арест партизан FARC и ELN, а также известного левого журналиста, и осуществлена их передача государству, которое является самым главным нарушителем прав человека во всей Латинской Америке уже на протяжении более 20 лет из-за пыток и внесудебных расправ. Этот правый поворот приобретает ещё более зловещий характер, если учесть, что в Колумбии насчитывается более 7600 политических заключённых, из которых более 7000 – это профсоюзные активисты, крестьяне, индейцы, студенты, одним словом, отнюдь не участники вооружённых формирований. Спеша выполнить просьбу Сантоса, Венесуэла даже не стала следовать установленным правилам наиболее демократических правительств: она не стала требовать каких-либо гарантий недопущения пыток и соблюдения положенных юридических процедур. Более того, когда некоторые критики стали указывать на то, что столь быстрые выдачи нарушают венесуэльские же конституционные процедуры, Чавес развернул злобную кампанию клеветы против своих критиков, называя их агентами империализма, участвующими в заговоре по дестабилизации своего режима.

   Новообретённый союзник Чавеса из числа правых, президент Сантос, не очень-то ответил взаимностью: Колумбия продолжает поддерживать тесные военные связи с главным врагом Венесуэлы – Вашингтоном. Более того, Сантос настойчиво лоббирует интересы Белого Дома: он успешно надавил на Чавеса в деле признания последним незаконного режима Лобоса в Гондурасе – продукта поддержанного США государственного переворота, в обмен на возвращение свергнутого экс-президента Селайи. Чавес сделал то, чего не позволил себе ни один другой левоцентристский президент Латинской Америки: он обещал поддержать восстановление незаконного гондурасского режима в ОАГ. С появлением соглашения между Чавесом и Сантосом латиноамериканская оппозиция Лобосу потерпела крах, и стратегическая цель Вашингтона была достигнута: марионеточный режим был узаконен.

   Заключённое Чавесом соглашение с Сантосом о признании кровавого режима Лобоса была актом предательства героической борьбы гондурасского массового движения. Ни одно из гондурасских официальных лиц, ответственных за более чем сотню убийств и пропажу без вести крестьянских руководителей, журналистов, правозащитников, активистов демократических движений так и не стало объектом каких-либо судебных расследований. Чавес дал своё благословение на безнаказанность и продолжение существования репрессивного аппарата, поддерживаемого гондурасской олигархией и американским Пентагоном.

   Иными словами, продемонстрировав свою готовность придерживаться «дружеского мирного договора» с Сантосом, Чавес принёс в жертву борьбу одного из наиболее многообещающего и отважного демократического движения Латинской Америки.

   И чего же добился Чавес своим примирением с правыми?

   Безопасности? Чавес получил только устные «обещания», и некоторые изъявления благодарности со стороны Сантоса. Однако огромная проамериканская военная структура и военная миссия США в Колумбии так и остались на своих местах. Другими словами, не будет никакой ликвидации колумбийских (полу)военных сил, расположившихся вдоль границ с Венесуэлой и соглашения о размещении в стране дополнительных американских военных баз, которые угрожают национальной безопасности Венесуэлы.

   Согласно венесуэльским дипломатам, тактика Чавеса заключается в стремлении «вывести» Сантоса из-под опеки США. Своим дружеским общением с Сантосом Чавес надеется, что Богота не присоединится ни к какой совместной с США военной операции или не будет сотрудничать в будущем с американцами в пропагандистских кампаниях по дестабилизации его режима. Кстати, вскоре после заключения пакта Сантос-Чавес вдохновлённый Вашингтон при поддержке венесуэльской оппозиции в Конгрессе объявил об эмбарго против венесуэльской государственной нефтяной компании. Сантос не присоединился к этому эмбарго, и ни одно государство в мире не последовало указанию Вашингтона. Очевидно, что президент Сантос не хочет ставить под удар ежегодный 10 млрд. дол. торговый товарооборот между Колумбией и Венесуэлой ради потакания дипломатическим капризам Госсекретаря Х. Клинтон.

   Выводы

   В противоположность политике Чавеса по выдаче левых и партизанских изгнанников правоавторитарному режиму, в своё время президент Чили С. Альенде (1970-73) пригласил в свою страну спасавшихся от преследований вооружённых бойцов из Боливии и Аргентины и предоставил им убежище. В течение многих лет, особенно в 80-е гг., Мексика, которая в то время находилась под властью правоцентристских правительств, открыто признавала право на убежище на своей территории для партизан и левых беженцев из Центральной Америки – Сальвадора и Гватемалы. Революционная Куба десятилетиями предоставляла убежище и медицинскую помощь левым и партизанским беженцам от латиноамериканских диктатур и отвергала требования об их выдаче. Даже уже в 2006 г., когда кубинское правительство стремилось установить дружеские отношения с Колумбией, и когда их тогдашний министр иностранных дел Кубы Фелипе Перес Роке весьма сдержанно говорил о FARC в разговоре с автором статьи, Куба отказалась экстрадировать партизан на их родину, где их ожидали бы пытки и жестокое обращение. За день до того, как оставить по истечении срока свой пост президент Бразилии Луис Инасио «Лула» да Силва отклонил требование Италии о выдаче Чезаре Баттисти, бывшего итальянского партизана. Как сказал один бразильский судья – и Чавесу стоило бы об этом помнить: «Это вопрос национального суверенитета. Это абсолютно ясно».

   Никто не собирается критиковать Чавеса за его усилия по снижению напряжённости на границе путём развития лучших дипломатических отношений с Колумбией и расширения торговли и инвестиционных потоков между двумя странами. Что неприемлемо, так это именовать кровавый колумбийский режим «другом» венесуэльского народа и партнёром по миру и демократии в то время, когда тысячи политических заключённых-сторонников демократии годами гниют в туберкулёзных колумбийских тюрьмах по надуманным обвинениям. При Сантосе активистов гражданских организаций продолжают убивать почти каждый день. Самое последнее убийство имело место вчера (9 июня 2011 г.): Ана Фабрисиа Кордоба, руководитель одной из организаций крестьян, согнанных со своих земель, была убита колумбийской армией. Горячее приятие Чавесом наркопрезидента Сантоса выходит далеко за рамки необходимых действий по поддержке чисто дипломатических и торговых отношений. Его сотрудничество с колумбийской разведкой, военной и тайной полицией в деле охоты и депортации левых (без всяких юридических процедур !) пахнут соучастием в диктаторских репрессиях и служат делу отчуждения наиболее последовательных сторонников боливарских преобразований в Венесуэле.

   Роль Чавеса в легитимации незаконного режима Гондураса без всякой оглядки на требования народных движений о справедливости, есть откровенная капитуляция перед политикой Сантоса-Обамы. Такой образ действий ставит венесуэльские «государственные» интересы выше прав народных массовых движений Гондураса. Сотрудничество Чавеса с Сантосом в деле преследования левых и подрыву народной борьбы в Гондурасе ставит серьёзные вопросы об искренности призывов Венесуэлы к революционной солидарности. Это сеет серьёзные семена недоверия относительно будущих отношений Чавеса с народными движениями, которые могли бы быть вовлечены в борьбу с одним из правоцентристских дипломатических и экономических партнёров Чавеса.

   Что очень важно, так это чтобы наиболее демократические и даже левоцентристские режимы не приносили в жертву массовые общественные движения ради обеспечения «безопасности», когда они пытаются нормализовать отношения со своими противниками. Кстати, правые, особенно США, всегда защищают своих бывших клиентов, союзников, изгнанных правых олигархов и даже признанных террористов от требований экстрадиции по запросам Венесуэлы, Кубы и Аргентины (неправда, далеко не всегда. Иногда проще их убрать). Организаторы и исполнители массовых убийств и взрывов гражданских самолётов спокойно проживают во Флориде. Почему Венесуэла подчиняется требованиям правых Колумбии, одновременно жалуясь на то, что США защищает террористов, совершивших преступления на территории Венесуэлы? Это может быть объяснено только идеологическим сдвигом Чавеса вправо, что делает Венесуэлу более уязвимой перед давлением для ещё больших уступок в будущем.

   Чавес больше не заинтересован в поддержке левых радикалов: его понимание государственной политики отныне вращается вокруг идеи сохранения «стабильности» боливарского социализма в одной стране, даже если это означает принесение в жертву колумбийский борцов местной полиции и демократических движений Гондураса незаконному навязанному США режиму.

   История преподносит нам суровые уроки. Сделка Сталина с Гитлером обернулась стратегической катастрофой для советского народа: фашисты получили то, что они хотели, а затем развернулись и напали на Россию. Чавес даже не получил какую-либо «взаимную» доверительную уступку от военной машины Сантоса. Даже с точки зрения чисто «государственных интересов», он пожертвовал верными союзниками в обмен на пустые обещания. Американское империалистическое государство является главным союзником Сантоса и его военным поставщиком. Китай в своё время принёс в жертву международную солидарность ради пакта с США, политика, которая привела к неуправляемой капиталистической эксплуатации и глубокому социальному неравенству.

   В следующий раз, когда будет иметь место очередная конфронтация между США и Венесуэлой, разве Чавес вправе будет рассчитывать на «нейтралитет» Колумбии? Несмотря на все прошлые и нынешние отношения, Колумбия будет на стороне своего покровителя, благодетеля и идеологического наставника. Когда возникнут новые потрясения, сможет ли Чавес рассчитывать на поддержку тех борцов, которые оказались в тюрьмах, массовых народных движений, которые он оттолкнул от себя, международных движений и интеллигенции, которых он оклеветал? Поскольку США идут к новой конфронтации с Венесуэлой и усиливают свои экономические санкции, внутренняя и международная солидарность будет жизненно важной для защиты Венесуэлы. Но кто станет на защиту боливарской революции – Сантос и Лобос его «реалистического мира» или движения солидарности на улицах Каракаса и всей Америки?

   Джеймс Петрас

   перевод А. Майского с комментариями

   Прислала Ирина Маленко