Путь к победе

   Восемнадцатого ноября 1942 года мы заняли береговой район на реке Волга.

   Как сейчас помню стук колёс поезда, на котором мы подъезжали к Сталинграду. Я стоял у края вагона и сквозь сломанные доски видел огромную реку, которой не было конца и края. А за ней город, над которым чуть виднелось солнце, закрывавшее для обзора чёрный, как ночь, дым.

   Вагон остановился в нескольких сотнях метров от берега. Снаружи кто-то открыл двери, и свет озарил весь вагон, битком набитый молодыми ребятами лет восемнадцати. Эти мальчишки винтовки то в руках не держали, но уже должны были защитить свою Родину от врага. Впереди виднелся город, но теперь совсем в другом свете: он был разрушен, из окон некоторых домов валил густой чёрный дым, а кое-где вырывались жёлтые языки пламени. Над городом кружили самолёты, то и дело сбрасывая бомбы на уже разрушенные кварталы.

   «Зачем они это делают?», – подумал я, и тут за плечо меня кто-то одёрнул.

   Это был наш лейтенант Игорь Сомин, приехавший на фронт из Ленинграда. Он шевелил губами, но ничего не было слышно. Его голос заглушал гром пушек, которые стояли недалеко на возвышенности. Сомин пододвинулся ближе и прокричал прямо в ухо:

   – Грузитесь на баржу!

   «Что ж вы кричите, и так всё понятно», – хотел было я пошутить, но лицо лейтенанта было столь серьезным, что я не стал испытывать его терпение и, окликнув нескольких ребят, двинулся к барже. И тут меня вдруг окатило землёй от разорвавшегося неподалёку снаряда.

   Я пытался протереть глаза, но это было безнадёжно. Всё кружилось и расплывалось. На ощупь я подошёл к барже и попробовал забраться на её высокий отвесный борт, но мне не удалось. Я упал в зелёную мутную воду. Тут ко мне подошёл Сомин, подал руку и, смеясь, показал на лесенку с другой стороны борта. От смущения я покраснел и сказал:

   – Я знаю, что там лесенка, я просто хотел потренироваться.

   – Да уж, давай забирайся, скалолаз!

   Мы отплыли. Осмотревшись, я заметил, что баржа больше похожа на стальной гроб, нежели на корабль. От взрывавшихся неподалеку бомб поднимались большие зелёные волны, затем обрушиваясь на каски солдат, сгрудившихся в тесном, напряжённом, неловком, молчаливом единении людей, идущих в бой.

   Когда взрывы уже становились совсем рядом, в баржу начала заливаться вода, которая потом превращалась в белую пену.

   Вода попадала в рот и в уши, что ещё больше осложняло выполнение приказов командира.

   Поезд и серые глыбы искореженного металла остались позади, и река была усеяна десантными судами, ползущими вперёд, к Сталинграду.

   Когда нашу баржу выносило на гребень волны, мы видели яркие вспышки орудийных залпов и чёрный дым, который клубился и исчезал, развеваясь на ветру.

   – Эй, куда плывём, штурвальный? – крикнул с кормы Сомин.

   – Вон туда, товарищ лейтенант, – ответил, показывая пальцем на небольшой причал, при этом не сдвигая глаз с горизонта, штурвальный Саша Токарев – полноватый прыщавый паренёк из Рязани.

   – Вот и держи этот курс, чёрт вас возьми! – сказал Сомин. – Нечего кататься по всей реке.

   – Я и плыву, – коротко возразил штурвальный.

   – Ну и плывите – буркнул капитан из Владивостока Фома Аквинский. Он нервничал, но экипаж, впервые шедший в бой, ему доверял – знал, что этот человек воевал и под Москвой, и под Ленинградом.

   Вообще здесь собрались люди со всей страны. У них были разные профессии, разные традиции, бог знает что сейчас творилось у них в головах, какие мысли пролетали, возможно, в последние секунды их жизни… Но все они знали, зачем сегодня здесь собрались. Они собрались освободить свою Родину, да и не только Родину – весь мир от коричневой угрозы.

   Позади послышались выстрелы орудий.

   – Гляди, как они долбают этих немцев, – кое-как расслышал я сквозь рёв мотора голос лейтенанта. – Небось там всех этих фашистов перебили.

   Мы подходили к берегу, как вдруг по борту нашей баржи ударила пулемётная очередь.

   – Не пробьёт – баржа бронированная, – успокоил нас Сомин.

   И вдруг у самого берега наша баржа наткнулась на какую-то железяку…

   – Трап! – крикнул капитан.

   Через несколько мгновений все были на земле. Капитан скомандовал в атаку, и мы побежали вперёд. К нам присоединились солдаты с других барж. Мы бежали по узким улочкам, не видя ничего, кроме крови, огня и развалин.

   На перекрёстке лежала груда тел наших и немцев. Непривыкшие солдаты были слегка ошарашены и замедлили шаг.

   – Вперёд! Не останавливаться! – истерически прокричал капитан Аквинский и, схватив одного из солдат, толкнул в направлении высокой башни метрах в пятидесяти от него. Вдруг откуда-то слева пронеслась пулемётная очередь и сразила троих ребят, которые замешкались на перекрёстке.

   – Вперёд! Как приказал товарищ Сталин! Ни шагу назад!

   Пулемётчик вёл беглый огонь по всей улице. Стрёкот, предсмертные крики раненых и взрывы перемешивались в один звук – звук страха.

   * * *

   Наконец всё затихло: орудия и пулемёты. Чтобы проверить, что произошло, капитан выглянул из-за угла и его разрезало пулеметной очередью – разрезало в буквальном смысле этого слова. Я подбежал к нему. Он всё ещё дышал, но в глазах была смерть. Кругом текла кровь. Дрожащей рукой Фома достал из кармана бумажку:

   – Это письмо отцу, – в его голосе проступили нотки страха. – Отдай его моему отцу.

   – Обязательно отдам. – Я хотел подбодрить его, потому что знал, что он скоро умрёт. Да и сам он это знал.

   Как, наверное, страшно – знать, что вот-вот умрёшь, и ничего поделать с этим не можешь!

   Капитан повернулся в сторону, лицо у него стало радостное. Он улыбнулся и показал пальцем руки, которая у него осталась:

   – Это мы сделали.

   Ему было очень сложно говорить, и поэтому он сказал это тихо, шёпотом. Я повернулся по направлению его взгляда и увидел красный флаг с серпом и молотом, развевающийся на вершине башни.

   «Неужели они это сделали?» – не успел было удивиться я, как капитан схватил меня за руку. Хватка у него была крепкая, и он очень твёрдым голосом сказал:

   – Это всё.

   Изо рта у него хлынула кровь, и он умер.

   * * *

   Серп и молот – какой простой знак, но что-то в нём скрыто, какая-то великая неповерженная сила! У разных стран разные знаки на гербах: львы, змеи, орлы... Серп и молот показывают силу и дух советского народа, который выдержал много невзгод, но будет жить всегда.

   Вечная слава Советскому народу!

Владислав Мухачев,

студент Уральского государственного колледжа,

член Ревдинского МО КПРФ

КПРФ-Свердловск